— Здравствуйте, Вальдемар, — пробормотал я.
— Дикки, что я могу сделать для вас? — спросил он снисходительно.
Давай, Дикки. Скажи это. Скажи.
— Ну, понимаете, Вальдемар, я считаю, что нам стоит внести тут кое-какие изменения.
Никакой реакции.
— Вы знаете, что я хочу диверсифицировать Semco.
Снова никакой реакции. Я продолжил:
— И мне кажется, чтобы процесс диверсификации работал, мы должны внести изменения и в систему управления.
Тишина. Я решил кратко изложить сложившуюся ситуацию. Конечно, в конце концов он согласился бы со мной, и мы могли расстаться если не как закадычные друзья, то, по крайней мере, дружелюбно. Я погрузился в историю, рассказывая о деятельности компании и о вкладе Вальдемара на протяжении десяти с половиной лет его работы.
Через некоторое время мне пришло в голову, что я подвожу хорошую базу для продвижения, но никак не для увольнения. Резко сменив тактику, я начал говорить о мрачных перспективах Semco и о потребности в новой продукции.
— Не могу не согласиться, — сказал Вальдемар наконец.
А, прогресс. Но нет, он не должен соглашаться со мной.
— Мы начали изучать возможности диверсификации, — продолжил Вальдемар. — На следующий месяц у меня запланированы поездки в Германию и Англию, и я проведу переговоры с несколькими компаниями.
— Но вы говорили это неоднократно, и ничего до сих пор не произошло.
— Теперь все будет по-другому.
Спора не вышло. Прошло полтора часа. У меня оставалось только три часа до конца рабочего дня и длинный список менеджеров, которых я собирался уволить.
— Короче, Вальдемар, я хочу сам осуществить эту диверсификацию, и я не хочу видеть, как это происходит при двойной власти.
Все. Я сделал это.
— Никаких проблем, — ответил Вальдемар к моему огорчению. — Мы создадим отличную команду.
Я почувствовал, что начинаю паниковать. Все встречи будут такими же? Что если я не успею поговорить со всеми до конца рабочего дня? Естественно, оставшиеся сумеют хорошо подготовиться за выходные.
— Вальдемар, позвольте мне быть настолько откровенным, насколько это возможно. Я должен сделать это сам.
В комнате воцарилась тишина, словно в этот жаркий день кто-то неожиданно накрыл нас толстым ватным одеялом. Слышался лишь шум кондиционера. Мы сидели и смотрели друг на друга.
— Вы хотите сказать, что я уволен? — спросил Вальдемар через некоторое время.
Я откашлялся и успокоился.
— Да, Вальдемар. Это единственный путь.
Снова тишина. Потом неизбежный вопрос:
— Ваш отец знает об этом?
— Ну, да. В некотором смысле. Да. Он знает. Да.
— Я понял, — сказал Вальдемар. Наконец-то я увидел его реакцию: он сначала слегка побледнел, а затем стал бледным как смерть. Меня интересовало, как выглядел я. Вероятно, еще хуже.
Вальдемар поднялся.
— Хорошо, я буду в офисе в понедельник утром. На следующей неделе мы можем обсудить мой уход.
— Вальдемар, одну минуту, пожалуйста, — перебил я его, также поднимаясь. — Вы понимаете, я планировал, что это должно быть достаточно быстро.
— И насколько быстро? Через полгода?
— Мм... нет-нет... — я запнулся.
— Тогда, наверное, три месяца? — сказал Вальдемар, направляясь к двери.
— Ну, нет, меньше... Я... я... я...
— Не думаете же вы, что я должен уйти менее чем через месяц? — Он пристально посмотрел на меня, и его глаза сузились.
— Ну, вообще-то да.
— И когда я должен покинуть компанию, по вашему мнению?
Смелость.
— Вальдемар, я хотел бы, чтобы вы забрали ваши вещи сегодня. Если мне что-нибудь понадобится в понедельник, я вам позвоню.
Выходя, Вальдемар оглянулся, посмотрел на меня и плотно закрыл дверь. Я рухнул на диван.
Остальные встречи были проведены второпях. К шести часам вечера 60 процентов высшего руководства Semco уже не работали в компании. Я никогда никого не нанимал, а тут мне пришлось, словно главарю мафии, менее чем за три часа провести экстренную чистку рядов своих сотрудников. Но они ведь игнорировали мои предложения по диверсификации, а у Semco не было времени для длительной физиотерапии: компания нуждалась в экстренной хирургии.
Со смесью облегчения и беспокойства я сел в свою машину и отправился домой отдыхать.
Я выбрал пятницу, так как надеялся, что за выходные все успокоится. Мне нужно было во многом разобраться до понедельника. У меня не было управленческого опыта, но я уже подобрал тех, кто обладал им. Мою новую правую руку звали Эрнесто Габриеле. Эрнесто, худощавый мужчина на пятом десятке, чьей энергии хватило бы на всю рабочую группу правления компании (собственно, он один входил в состав этой группы). Он родился в итальянской семье иммигрантов в городке Сорокаба штата Сан-Паулу и с юности мечтал учиться в Америке. Тогда он не знал ни слова по-английски, и у него не было денег даже на авиабилет, не говоря уже об оплате обучения. Но он принял решение, и этого оказалось достаточно.