Мы ждали Самарского до первых петухов. Надеюсь, он провел ночь гораздо приятнее. Измученные и злые, мы тем же путем вернулись в светелку, и я уснула еще до того, как моя голова коснулась подушки. Несчастной Таньке в девять утра надо было явиться на работу, она уехала, проявив милосердие, то есть будить меня не стала.
Я проснулась от шума под окном, ругались соседки, чья-то курица забрела в чужой огород и едва была не побита камнями. Враждующие стороны долго не желали угомониться, и мне пришлось вставать. Где-то через полчаса позвонила Танька.
— Забыла тебе рассказать про твоего Кирилла. Он прибыл с Сахалина, если не врет, конечно. Несколько лет ходил из Владивостока штурманом в загранку. Похож он на штурмана?
— Не очень, — вздохнула я. — Слушай, а штурманы хорошо зарабатывают?
— Раньше вроде бы зарабатывали. Может, и сейчас, только вряд ли штурман явится сюда на дорогущей тачке, чтобы снять дом за десять тысяч баксов в месяц.
— Что ты хочешь сказать? — испугалась я.
— Знаешь что, полюби кого-нибудь другого. Самарского, к примеру. Если его вдруг посадят, так хоть с бабками останешься,
Танька дала отбой, а я отправилась пить чай. Тетя Клава ставила в сумку литровую банку козьего молока.
— Надо Ленке снести, соседке, — пояснила она.
— Это какой Ленке?
— Кармен. Той, к которой Васька Черт захаживает, — хитро усмехнулась тетя Клава. — Отнесешь?
— Конечно, — обрадовалась я и, схватив банку, припустилась к Ленке, очень надеясь на везение: вдруг удастся ее разговорить.
Ленка встретила меня настороженно. На вид ей можно было дать лет двадцать семь, а можно и на пять лет больше. Вроде бы лицо молодое, но какое-то расплывшееся, что часто бывает у граждан, склонных к неумеренному употреблению спиртных напитков. На ней было вишневое платье, не дорогое, зато выгодно подчеркивающее достоинства фигуры: высокий бюст и узкую талию, бедра широковаты, но мужчины, скорее всего, считают это достоинством, волосы темные, вьющиеся, перехвачены лентой, яркая помада довершала облик. С моей точки зрения, максимальное сходство с Кармен.
Ленка стояла, облокотившись на калитку, ожидая моего приближения.
— Здравствуйте, — радостно приветствовала я ее, очень боясь, что она заберет банку, не говоря ни слова.
— Привет, — без всякого намека на любезность ответила она, оглядела меня с ног до головы и поджала губы.
— Тетя Клава просила молоко передать, — продолжая улыбаться, сказала я. Она взяла банку из моих рук, не открывая калитки. «Сейчас уйдет», — решила я в отчаянии, недооценив любопытства местных жителей.
— Ты ее жиличка, что ли? — спросила Ленка после непродолжительной паузы.
— Да. Меня Оля зовут.
— Да знаю я, как тебя зовут. Чего прибежала, вопросы задавать?
— Какие вопросы?
— Брось, ты по поселку шаришь и всех выспрашиваешь. Мало нам ментов с их вопросами. Это ты на Ваську настучала? Его два часа мурыжили, говорит, всю душу вынули. И ко мне пристали.
— Ирина ваша подруга, и вполне естественно… — начала я оправдываться, но она перебила:
— Подруга.., как же. Змея подколодная. Задумала у меня мужика увести. Еще порядочной прикидывалась. Вот дрянь.
— Это вы про Василия?
— Конечно, про Василия. У меня под носом с ним шашни крутила. «Леночка, ты у меня единственная подруга», — передразнила она. — Вот стерва.
— Значит, с Василием у нее был роман?
— Чего? Больно нужна она Ваське. Вот дурища, что о себе вообразила. Позарится он на эту кикимору, как же. Чего стоишь, топай отсюда, — вдруг разозлилась она.
— Рада, что вы так уверены в своем любовнике, — съязвила я. — Только мне кажется, что он вас обманывает.
— С Иркой, что ли? Если обманывал, то бог его уже наказал, менты в него вцепились крепко.
С Кармен ее роднила не только внешность, но и непредсказуемость поведения, потому что Ленка вдруг распахнула калитку и сказала:
— Заходи. — Я с некоторой опаской вошла в калитку, Ленка огляделась и предложила:
— Идем в дом. Ух, глазищи-то вытаращили, морды любопытные, — неизвестно кого она имела в виду, улица выглядела пустынной.
Мы вошли в дом. Кухня, куда я прошла следом за Леной, была чистой, уютной, с добротным гарнитуром и цветами на окошке.
— Садись.
Я устроилась возле окна, а Ленка замерла напротив, сложила руки на груди. Приглядываясь ко мне.
— Чего ты к Ваське привязалась? — спросила она вполне мирно. —Не виноват он ни в чем. Это все Ирка, дрянь эдакая, покоя ему не давала и теперь не дает, хотя господь ее прибрал…
— Как-то вы о подруге слишком сурово,
— не без яда сказала я.
— Заслужила. Любовь у нас с Васькой. Поняла? Настоящая. А эта стерва.., тьфу, вспоминать о ней противно.
— Чего от вас в милиции хотели?
— Известно чего. Расспрашивали, что у них с Васькой за отношения. У Ирки сроду мужиков не было, и рада бы с кем в койку завалиться, да охотников не находилось. Мы с ней в школе учились, не особо дружили, она ведь старше. Так, иногда в кино вместе сходим. Подруг у нее тоже не было. А где-то с год назад она ко мне зачастила. Уж теперь-то я поняла: из-за Васьки. Он у меня частый гость. Вот она глаз на него и положила. Ну а он, известное дело, дурак, как все мужики, рад стараться. Теперь небось локти кусает. Ничего у них не было, поняла? Вот на этой кухне сидели, она слюной исходила, да ничего ей не обломилось.
— Леопольд другое говорил, — упрямо ответила я.
— Леопольд известный болтун, нашла кого слушать.
Я хотела сказать, что, и кроме Леопольда, есть свидетель. Но выдавать Вовку сочла бесчестным.
— Зря ты на него ментов натравила. Не виноват он ни в чем.
— Если не виноват, чего ж тогда бояться?
— Ментам лишь бы кого в каталажку упечь, вот и боится. Только когда Костолевского убили, Васька вместе со мной и с Иркой вот на этой кухне сидел. И когда Ирке голову пробили, у меня был. Соседка Нюрка подтвердить может, она холодильник новый купила, зашла ко мне, решили обмыть, тут Васька, мы его еще за бутылкой послали и просидели до утра. Нюрка к себе ушла, а он здесь дрых.
— А Ирина точно была у вас в вечер убийства Костолевского? — спросила я.
— Конечно. Менты об этом сто раз спрашивали.
— И Василий никуда не отлучался?
— Нет, — сердито топнула ногой Ленка. — Ирка ушла уже, когда Молчанов старика нашел. Он сразу в дом, там пусто, вот и сообразил мне позвонить, кроме как ко мне, Ирка никуда не ходила. Ирка перепугалась, бросилась бежать, а Васька у меня остался. Нам-то какое дело до убийства.
— А вот у меня есть сведения… — упрямо возразила я, хотя никаких сведений, конечно, не было.
— Все врут. Оговор и клевета. Ты этих гадов не знаешь, чего только не придумают. Мужу моему письмо какая-то сволочь накатала, ведь не поленились и адресом где-то разжились. Все врут.
— Но ведь мужу не соврали.
Ленка немного посверлила меня взглядом, соображая, что сказать на это.
— А вот Василий ваш точно врет. Между прочим, они собирались с Ириной пожениться, — добавила я.
— Что? — рявкнула она так, что стекла звякнули, а я невольно поежилась. — Да быть такого не может.
— Почему? Он ведь считал ее богатой наследницей. Может, сама по себе она и была ему неинтересна, но деньги…
— Ах он, мерзавец… То-то мне Вовка с пьяных глаз болтал, мол, смотри, сведут Ваську, как цыгане лошадь. А я-то дура… Неужто правда? Черт, одно слово Черт, и веры ему никакой. А ведь уходил он в тот вечер, — зашептала она, шагнув ближе и наклонившись ко мне со сверкающим взглядом. — Хотел, видите ли, сеть проверить, вот уж глупость. С какой стати? Он мне потом сказал, что просто Ирка до смерти ему надоела. Вернулся минут через двадцать, рожа недовольная и мне шепчет: «Долго она еще здесь просидит? Я думал, ушла уже». И ментам ничего рассказывать не велел. Может, и впрямь сговорились с Иркой да и ухлопали дядю? Ну, он у меня теперь попляшет.
— Надо в милиции все рассказать, — поддакнула я и тут же поняла, что сваляла дурака. При упоминании милиции Ленку перекосило.