— Дальше вы всё знаете, — закончила барышня.
— Не совсем, — возразил я. — Скажите, вы действительно видели нечто похожее на эту арку над каналом?
— Вообще-то, нет. Но Андрей, конечно, видел, иначе бы не прыгнул…
— И тогда вы закричали, — подсказал я.
— Да, — подтвердила барышня. — И я вам очень благодарна за то, что пытались его спасти. Сама бы я, наверное, так и не решилась прыгнуть.
Я призадумался. В общем-то, всё мне в этом деле казалось ясным, за исключением одного: целенаправленно ли отчим доводил племянника до самоубийства или, что называется, не сошлись характерами? Лично я был склонен считать, что ближе к истине второй вариант. Это, впрочем, не отменяло необходимости вправить мозги распоясавшемуся купцу.
— Не волнуйтесь, Маргарита Викторовна, — сказал я. — Разберёмся. Мы и не с такими делами разбирались.
Семён изобразил на лице необходимый минимум для сардонической ухмылки, однако барышня, конечно, не могла знать, что я на службе в сыскной полиции всего две недели и кража у Фроловых была моим первым самостоятельным делом.
— Я вам верю, Ефим Родионович, — прошептала она.
— Замечательно, — сказал я. — Тогда вот как мы с вами поступим. Нужно оповестить вашего дядю, Артёма Поликарповича, о смерти племянника.
— Я готова, — мужественно пообещала барышня.
— Могу составить компанию, — сразу предложил Семён. — Всякие переговоры — это по моей части.
«Барышня красивая по твоей части, — мысленно возразил я. — А тут дело серьёзное».
— Идея хорошая, — произнёс я вслух. — Но мне надо бы на месте осмотреться как следует. И ещё. Маргарита Викторовна, у меня к вам будет просьба.
— Какая?
— Пожалуйста, ничего сами не предпринимайте и не провоцируйте вашего дядю. Будет лучше, если он вообще пока не узнает, что вы дали столь подробные показания.
— Я понимаю, — послушно кивнула она.
— Ну и отлично. Семён, подбери Маргарите Викторовне накинуть что-нибудь потеплее. На улице, чай, не май месяц.
— Будет сделано, — пообещал Семён.
Они вышли. Я оглянулся на инспектора. Тот по-прежнему держал в руках какой-то отчёт, но внимательно смотрел поверх бумаг на меня.
— Что скажете, Вениамин Степанович?
По правде говоря, я ожидал услышать в ответ на свой вопрос всё ту же сентенцию о том, кто тут инспектор, а кто — агент сыскной полиции. Которую, при должном нахальстве, вполне можно было в дальнейшем трактовать как карт-бланш на переговоры с купцом. Однако инспектор отложил лист в сторону и заявил:
— Это, Ефим, убийство. Тщательно продуманное убийство.
Должно быть, моё удивление отразилось у меня на лице. Инспектор покачал головой:
— А я думал, Ефим, вы и сами обо всём догадались. Тут же всё просто.
— Ну, слово «заподозрил» будет ближе к истине, — ответил я.
Ещё ближе к истине было бы слово «сомневаюсь», причём в значении «сомневаюсь, что здесь имело место целенаправленное доведение до самоубийства». С другой стороны, дело о краже у Фроловых тоже представлялось мне простеньким, а на практике я целую ночь мок и мёрз в засаде, а воз, как говорится, и поныне там. Не хотелось бы оплошать во второй раз.
— Но… — я начал фразу, ещё не будучи уверен, что именно хотел сказать, однако мозг заработал в нужном направлении, хотя это направление мне не понравилось. — Но тогда в ближайшие две недели может произойти ещё одно убийство.
— Маловероятно, — немного подумав, ответил инспектор. — Тем не менее, полностью исключать такую возможность нельзя. Поэтому вам следует разобраться с этим делом сегодня же. Действуйте, Ефим.
Я потратил ещё минут десять на то, чтобы выудить у него хоть какие-нибудь догадки. С таким же успехом я бы мог попытаться переспорить египетского сфинкса. Вениамин Степанович ещё раз напомнил мне, кто здесь инспектор. Я в свою очередь напомнил ему, что он здесь ещё и начальник сыскного отделения. А точнее, временно исполняющий его обязанности.
Сыскное отделение создали всего месяц назад, и должность начальника отделения пока что оставалась вакантной. Кронштадт — город военный. У нас каждую серьёзную должность нужно первым делом со всякими министерствами согласовать. Зато инспектора прислали чуть ли не в первый же день. Вот ему заодно и вручили бразды правления, пока настоящего начальника утвердят, и уже в качестве начальника отделения Вениамин Степанович мог бы принять самое деятельное участие в расследовании.
Увы, все мои доводы оказались тщетны. Инспектор остался непоколебим.