— Логично, — признал я.
— Конечно, поведение Маргариты Викторовны могло быть следствием глупости, а верёвку мог очень кстати обронить проходивший мимо торговец, но, как я вам уже говорил, за всякой случайностью прячется своя закономерность, которую необходимо отыскать, — инспектор покачал головой. — Должен признать, преступление у неё получилось почти идеальным. Жертва сама прыгает в канал, сама тонет, и даже с тем фактом, что к каналу эта парочка пришла подготовленной — доказать в суде именно убийство будет не так-то просто.
Раздался стук, и в дверь заглянул Семён. Инспектор поднял голову.
— Прошу прощения, Вениамин Степаныч, — сказал дежурный. — Ефим, там по твою душу бабка пришла.
— Какая бабка? — не понял я.
— Фролова Фёкла Ильинишна. Говорит, пришла каяться.
Инспектор взглянул на часы.
— Как раз вовремя, — проворчал он так, что и не поймёшь — рад или не рад он, что старуха сама в полицию пришла. — Ну, что встал? — фыркнул он на Семёна. — Зови, коли пришла. Чего старого человека в коридоре держишь.
Дежурный тотчас исчез. Дверь распахнулась, пропуская согнувшуюся старушку. Видать, радикулит так и не отпустил. Фёкла Ильинична тяжело опиралась на палку.
Инспектор уступил ей своё мягкое кресло, предложил чаю, а каяться переориентировал на меня. Мол, вот он всё запишет, что вы сочтёте нужным сказать. Бабка первым делом рассыпалась в извинениях, что не сразу пришла в полицию, да так многословно, что пришлось её прервать.
— Фёкла Ильинишна, — попросил я, — ваше раскаяние отмечено и будет учтено. Про ваши ночные поиски с лопатой мне тоже всё известно. Давайте уже по самому факту кражи.
Бабка выпучила на меня глаза.
— Это ж откуда тебе известно, милок?
— Работа такая, — кратко ответил я.
Бабка опять запричитала. Мол, конечно, молодой да грамотный, куда ей за мной угнаться. Кое-как я всё-таки направил беседу в более конструктивное русло.
Как оказалось, в ту ночь бабка мало того, что видела вора, так ещё и опознала его. Это был приказчик из лавки купца Золотова. Купец, как и его молодой племянник, не только через забор беседы беседовал. Катерина их и ближе допускала. Тайком — так она думала! — по ночам впускала то одного, то другого к себе, а рано утром провожала. Дело, как говорится, житейское, молодое, но той ночью влюблённые ненароком спугнули вора.
На профессионала он, по мнению бабки, никак не похож был. Видать, решил за молодым хозяином пошпионить, да как влез в дом — не удержался пошарить по полкам. Тут мы с инспектором переглянулись. По всей видимости, Артём Поликарпович либо знал, либо догадывался о том, что он — не единственный кавалер у Катерины, и установил за племянником слежку.
Соблазн прикарманить кое-что оказался слишком велик — тем более что, работая в посудной лавке, приказчик вполне мог сбыть краденый товар покупателям за его полную стоимость. Но в ту ночь гость не задержался. Катерина его через дверь на кухне выпускала, вот вор и заметался, а заметавшись — малость нашумел.
Бабка, выглянув на шум, увидела, как вор на цыпочках выскочил из кухни, держа в руках огромный свёрток. К дверям он уже не поспевал — там были Катерина с Андреем — и выскочил в окно. Свет Луны, очень вовремя выглянувшей из-за тучи, позволил разглядеть его лицо. Торопливо натянув на себя одежду, бабка с кочергой выскочила из дому — вот ведь не робкого десятка оказалась! — и увидела вора на улице уже без свёртка. Тот тоже её увидел и со всех ног бросился бежать. Угнаться за ним старуха, конечно, не могла, однако смекнула, что вор припрятал добычу где-то во дворе. Сказала бы сразу, и дело с концом. Мы бы обшарили двор и нашли пропажу.
Ан нет! На девяносто шестом году жизни бабка надумала поиграть в Пинкертона! Сама преступника разоблачить решила и ночью, едва стемнело, засела в сенях в засаде. Вор, однако, за добычей не вернулся. Бабке стало скучно и она полезла сама свёрток искать, вобла вяленая! Весь двор перерыла, только к дровяному сараю подходить опасалась.
— Чую, батюшка, бес там затаился! — вещала она треснутым голосом. — И на меня из темноты зыркал. А ну как затащил бы в сарай и что срамное сотворил?!
Инспектор бросил на меня ехидный взгляд из-под бровей. Я его проигнорировал.
Приказчика мы взяли тем же часом. Бедняга так устал бояться, что, едва завидев меня с Матвеевым, сам во всём покаялся. Спрятал он добычу в сарае, в дровах, во втором ряду, под самым потолком. Получается, я всю ночь на ней и пролежал.
Барышню и приказчика судили в один день.
Нищий действительно видел в то утро верёвку у Золотовых, и это, вместе с долговыми расписками Андрея, найденными в шкатулке Маргариты Викторовны, основательно укрепило позиции обвинения, однако они были по-прежнему далеки от идеальных. Да ещё Артём Поликарпович подсуропил. Не иначе как из вредности пригласил лучшего адвоката. Не самого Плевако, конечно, тот на наше счастье как раз от дел отошёл, но одного из его учеников!