— Поспите, от вашего присутствия ничего не изменится. К тому же плевать вы хотели на все их резюме! — довольно откровенно высказался бывший премьер-министр, — Поспите, я вас прикрою.
— Спасибо, — поблагодарил Санни, не торопясь покидать уютное кресло. Новая остановка, новое место, но старый царедворец везде умудрялся устраиваться с комфортом.
— Императору остались считанные дни, — заметил граф, понятливо наливая не спешащему уходить ученику крепкий чай.
— Я слышу это уже несколько месяцев, — князь благодарно кивнул на протягиваемую кружку с парящим напитком, — А он все еще жив.
— Жив не Павел, а всего лишь его тело, поддерживаемое усилиями целой когорты лекарей и магов.
— Зачем это Александру?
— Так регалии же! — возмутился непонятливости Санни старик, — Сейчас это самый охраняемый секрет цесаревича, но слухи все равно просачиваются — регалии не принимают наследника. А благодаря устроенному в Михайловском дворце взрыву других наследников первой очереди не осталось. Вторую очередь проредил уже сам цесаревич, обвинив в различных преступлениях против империи. Обратите внимание, из них всех остались в живых его младшая дочь великая княжна Анастасия и наш с вами государь Михаил. В истории имелись прецеденты, когда регалии надевала императрица, а не император, но при живом отце трон Анастасии не светит. Третья очередь уже под большим сомнением — слишком далекая степень родства с прежним носителем.
— К тому взрыву я непричастен.
— Я знаю. Если бы вы изначально делали ставку на Михаила, я бы еще мог вас заподозрить, но сейчас, когда я узнал вас получше, у меня не осталось сомнений. Вдобавок уже всем умным людям очевидно, кто намеревался получить выгоду с этого преступления. Александр не просчитал одного: что император, знающий ключ, скоропостижно сляжет.
— Ключ?
— Ключ. Одно время ходили слухи, что ваш дядя Петр Исаевич Романов, вы же знаете, что он женился на сестре вашего отца? — спросил граф и, дождавшись утвердительного угуканья, продолжил, — Якобы ваш знаменитый дядя по приказу императора что-то проделал с державными символами, без которых невозможно перезаключить ряд международных договоров, в том числе и по небезызвестной вам Саудовской Аравии. Можно потом добиться их пересмотра через международный суд, но эта процедура долгая, к тому же ее затягивание изо всех сил будут лоббировать другие державы. Вложившиеся в иностранные производства промышленники не скажут Александру за это спасибо. И возвращаясь к Петру Исаевичу и его талантливым ручкам, могу сказать одно: изменения он без сомнений внес, но они, должны быть обратимыми. И даже добавлю еще одно: слышал я краем уха, что ключ якобы изготовлен именно руками вашей скандально известной тетушки. Признаться, я до последнего надеялся, что вы что-то знаете об усовершенствованиях…
— С чего бы? — весьма неаристократично поинтересовался Василий.
— Ну, как же? Ваш отец так показательно враждовал с императорским артефактором! Буквально слюной брызгал при одном упоминании его имени! Я всегда считал, что в стремлении показать свою ненависть Георгий Михайлович несколько переигрывает.
— Вынужден вас огорчить, но ненависть была не показная. Он точно так и относился к своему зятю, вычеркнув с их скоропалительной свадьбой из жизни заодно горячо любимую когда-то сестру. Его не примирила даже смерть обоих Романовых.
— Прискорбно, прискорбно… — Андрей Викентьевич сделал неопределенный жест ладонью и подхватил со столика собственную чашку, делая аккуратный глоток чуть остывшего чая.
«А мне так в кружке…» — неожиданно пришла Санни мысль с оттенком иррациональной обиды. В кружке умещалось примерно семь таких чашек и одной никак бы не хватило разогнать сонную хмарь, но осадочек остался.
— Тети нет уже давно, Петр Исаевич погиб два года назад, император все равно, что мертв… — стал размышлять вслух князь Солнцев, — Мой отец ничего о ключе не знал, если бы знал, секрет давно бы уже оказался в руках цесаревича. Остается Романов-младший. Может он знать что-то?
— Сын Петра Исаевича? Простите, но их одинаковые фамилии с правящей династией иногда сбивают с толку. Даже если допустить, что мальчик до сих пор жив, в чем я лично очень сомневаюсь… Сколько ему было, когда он пропал? Шестнадцать, семнадцать? Не знаю, просто не знаю. И даже если знает, то я не верю, что он волшебным образом выйдет к нам в лагерь, чтобы сообщить вам секрет. А найти его раньше Максима Романова… скорее цесаревич пойдет на мировую с Михаилом, чем нам с вами удастся эта авантюра.