Артефакт. Это было очевидно. Но вот что он делает — оставалось тайной.
Для чего он предназначен? Кто его здесь оставил? И почему он… зовёт меня? Да-да, именно так, он именно звал.
Как будто внутри него что-то шептало на грани слышимости, пробуждая ощущения, которые я не мог объяснить. Холодок прошёл по спине. Разум твердил, что трогать его опасно, что это может быть ловушка, древнее проклятие или… что-нибудь похуже. Но внутри — что-то тянулось к нему. Что-то моё.
Может, я ошибался. Может, просто переутомление, адреналин или бред, но рука уже тянулась вперёд.
И как только пальцы коснулись холодной поверхности, руны вспыхнули. Не мягко, не приглушённо — взорвались светом, ослепительным и живым.
Земля задрожала подо мной. Воздух затрепетал, словно по нему одновременно прошлись тысячи струн, натянутых между мирами. Зазвучал гул — густой, древний, будто он не начинался, а возвращался.
— Что происходит⁈ — донёсся до меня крик Шумиловой. — Лазарев, ты в порядке?
Маяк начал вибрировать, и я инстинктивно отдёрнул руку. Но было поздно — из артефакта вырвался столб ослепительного голубого света, устремившийся высоко в небо. На мгновение всё замерло — и культисты, и Шумилова, и даже шелест листвы, словно сам лес затаил дыхание.
А затем послышался звук. Глубокий, вибрирующий рёв, от которого дрожала земля. Он нарастал, приближался, заполняя всё пространство вокруг. Это был не просто звук — это было ощущение древней, могущественной силы, пробуждающейся после долгого сна.
Между деревьями мелькнула тень — огромная, размером с хорошего медведя. Она двигалась с невероятной скоростью, оставляя за собой размытый след голубоватого света. Культисты начали беспорядочно стрелять заклинаниями в её сторону, но тень уклонялась от них с поразительной лёгкостью.
— Что это за тварь? — выкрикнул один из них, паника явственно слышалась в его голосе.
Тень вновь появилась между деревьями, теперь ближе, и я смог разглядеть её. Это был гигантский зверь, похожий на помесь волка и медведя, с длинной гривой, развевающейся, словно на ветру. Но самым странным было то, что зверь казался полупрозрачным, как призрак, и сквозь его тело просвечивали стволы деревьев.
Существо бросилось на культистов, и в лесу раздались крики ужаса. Оно, казалось, было неуязвимо для их магии — заклинания просто проходили сквозь него, не причиняя вреда. А вот его когти и клыки, похоже, были вполне материальны, судя по воплям тех, кто оказался слишком близко.
— Бежим! — закричал кто-то. — Это дух-хранитель леса!
Культисты в панике бросились врассыпную. Некоторые всё ещё пытались атаковать, но большинство понеслось прочь, спотыкаясь и падая.
Шумилова воспользовалась замешательством и отступила ко мне, готовая защищать до последнего. Но, похоже, в этом не было необходимости. Призрачный зверь не проявлял к нам враждебности. Напротив, расправившись с последними не успевшими сбежать культистами, он медленно приблизился и остановился в нескольких шагах, внимательно изучая нас шестью светящимися голубыми глазами.
— Невероятно, — прошептала Шумилова. — Это же Сумрак, фамильяр самого Григория Кротова. Я видела его изображение в старинных манускриптах!
Теперь, когда он подошел вплотную, я мог разглядеть каждую деталь его удивительного облика. Могучая шея была обрамлена воротником из более темной, почти синей шерсти, которая слегка светилась в полумраке леса. Клыки, выступающие из чуть приоткрытой пасти, словно были выточены из полупрозрачного горного хрусталя и тоже испускали мягкое свечение.
От его тела исходил странный аромат — смесь озона, как перед грозой, горных трав и чего-то неуловимо древнего, словно запах старинных фолиантов и магических чернил. Когда он дышал, с каждым выдохом в воздухе возникали крошечные голубые искры, танцующие вокруг его морды несколько мгновений, прежде чем раствориться.
Глаза зверя смотрели на нас не мигая, и, к моему удивлению, в их взгляде не было ни агрессии, ни страха — лишь глубокое, почти человеческое любопытство и… узнавание? Особенно пристально он разглядывал меня, словно видел что-то, скрытое от остальных.
Его аура была настолько мощной, что даже бушующий в моих венах яд, казалось, отступил перед этой древней магией. Шумилова рядом со мной застыла, не смея шевельнуться, и я видел, как на ее лице благоговейный трепет борется с профессиональным любопытством.