— Ты слышал наш разговор?
— Я вижу все, что видишь ты, — он слегка наклонил голову. — Слышу все, что слышишь ты. И, возможно, замечаю чуть больше деталей.
Я внимательно посмотрел в его глаза — странно, но в них не было того демонического злорадства, которого я подсознательно ожидал. Скорее, Аббадон выглядел… обеспокоенным.
— Значит, Габер принадлежит к культу Красного Лебедя, — медленно произнес я. — Он предал нас всех.
— Не думаю, что он видит это как предательство, — Аббадон задумчиво провел пальцем по одной из рун на своей руке. — Я не много разбираюсь в орках и этот громила явно ведёт свою игру.
— Какая разница? — возмутился я. — Он связался с культом, который охотится за мной!
— Разница огромная, — Аббадон покачал головой. — Враг, действующий из личных амбиций, слаб. Враг, верящий в свою правоту, опасен. А враг, жертвующий собой ради идеи… такой враг почти непобедим.
Мне не понравился этот разговор. Как ни странно, в голосе демона сквозило уважение.
— Ты, кажется, восхищаешься им.
— Я древнее существо, Сергей, — спокойно ответил Аббадон. — Я видел падение империй и рождение новых цивилизаций. Я научился ценить верность идеям, даже если не разделяю их. Кем бы не был этот орк, он явно действует из своих, известных только ему, побуждений.
Он сделал паузу.
— Но сейчас не время для философских бесед. У нас проблема.
— Какая?
Аббадон кивнул на мою грудь:
— На тебя надели что-то. Какой-то артефакт, блокирующий нашу связь.
Я опустил глаз и увидел странное сияние вокруг своей груди — здесь, в ментальном пространстве, оно проявлялось как тусклое красноватое свечение.
— Я чувствую его, — продолжал Аббадон. — Он не просто сдерживает нашу силу, но и медленно истощает ее. Еще день-два, и ты совсем ослабеешь. А потом…
— А потом они проведут свой ритуал, — закончил я за него.
— Именно. — Его глаза сверкнули ярче. — Мы должны избавиться от этого артефакта. Только тогда я смогу помочь тебе.
— Как?
— Найди способ снять его. — Аббадон выглядел встревоженным, что казалось странным для Высшего Демона. — Я не могу воздействовать на физический мир, пока эта вещь на тебе. Вся наша связь сейчас держится лишь на том, что мы уже успели стать единым целым.
Он приблизился ко мне вплотную, и я почувствовал странное тепло, исходящее от его тела.
— Послушай внимательно, Сергей. Мы с тобой теперь одно целое. Твоя смерть — моя смерть. Твое заточение — мое заточение. Я не хочу снова оказаться в рабстве у Асмодея или кого-то еще.
В его голосе появилась нотка, которой я раньше не слышал… это был страх? Нет, скорее отвращение при мысли о подчинении другому.
— Тебе пора возвращаться, — Аббадон отступил. — Они уже пытаются привести тебя в чувство. Помни — найди способ избавиться от артефакта. Иначе мы оба пропали.
Пространство вокруг начало колебаться, тьма стала расползаться, как туман под порывами ветра.
— И еще, Сергей…
Голос Аббадона становился все тише, размываясь вместе с его образом.
— Не верь всему, что они скажут. Даже если в их словах будет правда, она никогда не бывает полной…
Мир вокруг взорвался ослепительной вспышкой, и я почувствовал резкую боль, пронзившую все тело.
Холодная вода хлестнула меня по лицу, вырывая из глубин беспамятства. Я закашлялся, судорожно хватая ртом воздух, и попытался вытереть лицо — только чтобы обнаружить, что не могу пошевелить руками.
Реальность обрушилась на меня волной ощущений: тугие веревки, впивающиеся в запястья и лодыжки, сырой земляной запах смешанный с гнилой соломой, и боль — тупая, пульсирующая боль в затылке, от которой к горлу подкатывала тошнота.
— Очнулся наконец, — произнес знакомый голос с характерными орочьими интонациями.
Я медленно поднял голову. Перед глазами все еще плыло, но я смог различить массивную фигуру Габера. Он стоял в нескольких шагах от меня, держа в руке пустое ведро — очевидно, из него и была вылита вода, приведшая меня в чувство.
Осмотревшись, я увидел, что нахожусь в каком-то заброшенном сарае или амбаре. Щели между досками пропускали тонкие лучи света, образуя на земляном полу причудливый узор. В углу виднелись старые сельскохозяйственные инструменты, покрытые толстым слоем пыли и паутины.
— Сереж! — послышался женский голос справа от меня.
Повернув голову, я увидел Мелиссу. Она сидела на стуле, как и я, связанная по рукам и ногам. Ее зеленоватая кожа казалась бледнее обычного, а в глазах стояли слезы.
— Ты в порядке? — спросил я, хотя вопрос был явно излишним — ни я, ни она не были «в порядке».