Играли также в войну, в суд, в гладиаторов, в цирковых возниц, в прятки, в чет или нечет, орел или решку, бегали взапуски, строили дворцы из песка, скакали на палочках, изображавших лошадей, и, конечно, мучили животных: привязывали к хвостам домашних животных разные предметы, запрягали мышей в маленькие повозки, ловили лягушат, держали птиц в клетках[34]. Не забывали и проказничать. Так, если мальчишки хотели посмеяться над кем-либо, то они старались потихоньку привязать своей жертве сзади хвост или же, чтобы намекнуть обидчику, что он сильно смахивает на осла, приставляли обе ладони к своим ушам и тихонько ими помахивали[35].
С семилетнего возраста начиналось обучение мальчиков. В знатных семьях уже с малых лет они знакомились с древними родовыми традициями; им рассказывали о великих деяниях предков, восковые маски которых хранились в специальном шкафу и были перед глазами каждый день. Отец показывал своим сыновьям, как ездить верхом, как обращаться с оружием, иногда лично учил читать, писать и считать. Мальчики из богатых семей, в отличие от других детей, получали начальное образование дома, и для них нанимали или покупали хороших учителей[36]. Безусловно, и Меценат как отпрыск царского рода не посещал начальную школу для бедных, а учился дома у своего персонального учителя.
Образование детей бедняков ограничивалось начальной школой. Дети из состоятельных семей, напротив, продолжали учиться дальше ив 12–13 лет отправлялись в специальные грамматические школы. Здесь они углубляли свои знания латинского и греческого языков, читали и толковали произведения знаменитых греческих и латинских прозаиков и поэтов.
В 15–16 лет мальчик надевал белую мужскую тогу и становился полноправным членом общества. Он снимал с себя защитный амулет, подаренный ему в младенчестве, и вешал его в качестве жертвы около изображения ларов — божеств, охраняющих дом. Затем мальчик вместе с родителями отправлялся в храм для того, чтобы принести благодарственные жертвы богам[37]. После этого отпрыски знатных родов обычно начинали военную службу или полностью отдавались политической карьере, поступая в школу какого-нибудь известного ритора.
В школе ритора юноши обучались ораторскому искусству и готовились к политической или судебной деятельности. Это был своего рода «университет» того времени, и обучение в такой школе стоило очень дорого. Ученики читали произведения знаменитых ораторов, усваивали специальные ораторские приемы, сочиняли речи на заданные темы, декламировали их перед соучениками[38]. Учился ли Меценат в такой школе? Весьма вероятно, поскольку его собственные произведения, о которых будет сказано ниже, указывают на его знакомство с лучшими образцами греческой и латинской литературы.
Как и его дед и отец, Меценат по социальному положению был всадником и оставался им до самой смерти[39]. Всадническое сословие занимало среднее положение между сенаторами и простыми гражданами (плебсом). Изначально всадники составляли основу римской кавалерии; позднее именно из них формировался офицерский костяк армии. В качестве отличительного знака они носили на пальце золотое кольцо и имели на тунике узкую пурпурную полосу. Всадники часто были весьма зажиточны, поскольку занимались в основном финансовыми делами: государственными подрядами и откупами, сбором податей, арендой казенных земель, банковским делом и торговлей[40]. Соответственно, становится понятно происхождение фантастического богатства Мецената, которое он, вероятно, частично получил по наследству, а частично приобрел во время гражданских войн. Ни для кого не было секретом, что Меценат, будучи всадником, происходил, как уже говорилось, из рода этрусских царей-лукумонов[41], правивших некогда в Арретии и, очевидно, имевших не только значительные богатства, но и серьезные связи, прежде всего, с римской политической элитой. Известно также, что Меценат был приписан в Риме к Помптинской (Pomptina) сельской трибе[42], в которую и входил Арретий.
Юноше из такой родовитой, царской семьи явно были предначертаны прямая дорога в Рим и блестящая политическая карьера. Но неумолимая судьба решила по-иному. Детство и юность Мецената пришлись на грозные годы, когда Римская республика[43] агонизировала, и гражданские войны, свидетелем которых он, безусловно, был, наложили серьезный отпечаток на всё его мировоззрение.
39
41
43