Он моргнул и уселся поудобнее. Высокая трава щекотала его голую спину. Солнце стояло совсем невысоко над горизонтом, но припекало вовсю... день обещал быть жарким. Шутки, однако, шутит с ним его память! Он ведь твердо помнит, что полдень уже наступил... или еще нет? Хотя какой там полдень вон даже роса еще не высохла... странная, по правде говоря, роса... а может, и не роса вовсе? Что еще может так блестеть на стеблях?
Мальчик снова моргнул и протер глаза. В густой траве сияли светлячки. Светляки - днем? Светляки, усеявшие траву, словно бутоны... а вот и еще один раскрыл лепестки... луг, средь бела дня цветущий светляками?
Мальчик встал и побрел наугад по светлячковому лугу. Светлячки осыпали его ободранные коленки сияющей пыльцой, и это уже не казалось ему странным. Недавняя усталость куда-то исчезла. Легкий ветерок чуть колыхал траву. По небу лениво плыли куда-то похожие на птиц облака. Мальчик уходил по лугу все дальше и дальше, и ему хотелось, чтобы светлячковый луг никогда не кончался, чтобы этот дальний кустарник так и не приблизился, чтобы можно было брести и брести неведомо куда...
Кустарник на краю луга оказался самым что ни на есть обыкновенным. В его густой тени поблескивал небольшой ручей. На берегу ручья сидел человек в подвернутых до колен штанах и удил рыбу.
При виде этого мирного зрелища у мальчика язык к нёбу прилип. Никто в точности не может знать, что или кто встретит тебя в глубинах Посвящения... но еще никто и никогда не встречал десь человека. Не будь мальчик так ошарашен, он бы, пожалуй, испугался.
Мальчик сделал нерешительный шаг вперед; под ногой у него что-то хрупнуло. Незнакомец поднял голову и помахал рукой в знак приветствия.
- Что ж так долго-то, Хэсситай? - произнес он укоризненным обродушным баском. - Я тебя заждался.
Хэсситай. Мальчик пошевелил губами, словно пробуя имя на звук. Хэсситай. Так его отныне будут называть. Это его имя.
- Хэсситай, - повторил он вслух.
- Присаживайся, - пробасил рыболов. - Ты хоть удочку с собой захватил?
Хэсситай помотал головой.
- Нет... я... я забыл... то есть я не знал... но ведь это не важно.
- Правда твоя, - кивнул рыболов. - Хорошему рыбаку удочка ни к чему, верно?
- Но я тороплюсь, - выдавил Хэсситай. Ничего подобного он не ожидал и порядком подрастерялся.
- Куда? - Рыболов повел рукой; движение его было удивительно округлым. - Куда можно спешить, когда ловишь рыбу? Рыба торопливых не любит.
- Но я не буду ловить рыбу, - растерянно произнес Хэсситай.
- Не будешь? - удивился рыболов. - Зачем же ты тогда пришел?
- Обрести имя и зверя, - отчеканил Хэсситай. Эти слова он запомнил хорошо. Наставник часто твердил ученикам, что не знает и не может знать, кого они встретят и с чем столкнутся, проходя Посвящение, - но их непременно спросят, зачем они явились, и ответ нужно дать подобающий. Обрести имя и зверя. Эти слова Хэсситай повторял так часто, что они слетели с его уст как бы помимо воли.
- Зверя? - усмехнулся рыболов. - Тут всех зверей - только ты да я.
У Хэсситая в глазах потемнело. Безымянные нередко рассказывали друг другу страшные байки о Посвященных и Посвящении. Истории о бедолагах, так и не повстречавших своего боевого зверя, своего потустороннего наставника, были среди них в большом ходу. Хэсситай и сам с удовольствием пересказывал эти душераздирающие повествования мальчикам помладше. Но ни одного воина, лишенного зверя-покровителя, ему среди Ночных Теней встречать не доводилось. Неужели это не досужие вымыслы? Неужели такое может случиться? Неужели такое может случиться с ним?
- Не может быть! - вырвалось у него. - Они, наверное, где-то прячутся...
Рыболов пожал плечами.
- А вы хорошо искали? - донельзя несчастным голосом спросил Хэсситай.
- Не искал, - невозмутимо ответил рыболов. - И тебе не советую. Сам ведь знаешь: если искать то, чего нет, обязательно наткнешься на то, чего не искал. На что-нибудь ненужное.
- Но мне очень нужен зверь, - попытался возразить Хэсситай.
- А ты ему? - поинтересовался рыболов. - Если ты ему нужен он и сам тебя найдет. Объявится через недельку-другую. Если это твой зверь, ты узнаешь его сразу. И незачем тебе совать свой нос под все лопухи придорожные. А если ты ему не нужен, тем более незачем. Ты его не найдешь.
Он поддернул сползающую штанину.
Недельку-другую... что ж, в этом есть свой резон. Вот, наверное, почему Посвященные не сразу называют своего зверя. Вот почему так долог срок очищения после обряда. Наверняка иным воинам их зверь явился не сразу, а погодя, во время очистительного поста... но вправе ли Хэсситай надеяться на такое чудо?
А может, в этом и состоит последнее испытание? Проявит он упорство или малодушно отступится?
- Я все-таки пойду поищу, - решительно заявил Хэсситай.
- Рыбу, значит, ловить не будешь? - разочарованно вздохнул рыболов. Ну что ж, иди, коли так торопишься.
Хэсситай сделал шаг. Рыболов посмотрел на него, укоризненно покачал головой, взялся за ветку кустарника, сильно дернул - и у Хэсситая внезапно землю потянуло из-под ног. Он пошатнулся, вскинул руки, пытаясь удержать равновесие, но все же упал... и его ладони глухо стукнули о деревянный пол.
Мастер Хэйтан подошел к нему и помог сесть.
- Наконец-то ты очнулся, - сказал Хэсситаю наставник. - Я уже, честно говоря, беспокоиться начал.
В этот миг Хэсситаю было не до раздумий: руки-ноги словно кипятком налились, в голове звенит... в обморок бы от слабости не хлопнуться. Но впоследствии он размышлял не раз: а что случилось бы, останься он половить рыбу? Возможно, его зверь уже тогда вышел бы на бережок полакомиться уловом... а возможно, Хэсситай на веки вечные остался бы у ручья... а может, и что похуже? Ответа он не знал, как не знал его и Хэйтан, которому ученик, как и велит обычай, поведал о пережитом во время Посвящения все, кроме одного - удалось ли ему встретить своего зверя: об этом расспрашивать не принято. Но о звере мастер Наставник как раз и не расспрашивал: довольно уже и того, что Хэсситай встретил человека... право же, есть о чем призадуматься.
Спящие дышали так тихо, что человек несведущий принял бы их за мертвых. Человек пятнадцать лежат и видят сны - и хоть бы чье дыхание превратилось в храп или хотя бы в уютное сонное посапывание. Хэсситай позволил себе вздохнуть только мысленно: настоящий вздох прозвучал бы в молчаливой ночной темноте наподобие грохота.