Юный рыцарь посмотрел в лицо статуе. На мраморе не было ни мха, ни птичьего помета. Животные избегали белой женщины. Они умнее людей!
Теперь, после напряженной трехдневной работы, сад был готов к закладке. Они вскрыли туннель, который вел к тайному источнику. Теперь он был не во тьме, а на ярком свету. Он станет частью крипты храмовой башни рефугиума. Скала вокруг источника станет фундаментом храма. Сегодня — день, когда должен быть заложен первый камень дома Господня.
Краем глаза Люк отметил, что рабочие и священники собрались в опустошенном саду. Он знал, что некоторым из них, наиболее романтичным, понравилось здесь. И они не приветствовали того, что он сотворил здесь.
С каждым вздохом в него проникала языческая сила места. И хотя они вскрыли туннель, магический порог, который он чувствовал, еще будучи ребенком, сохранился. И никто, кроме него, не ощущал этого! Должно быть, его дар позволял чувствовать тонкую магию Других.
Люк печально улыбнулся. Он рассказал брату Марко, архитектору-священнику, о магическом пороге у источника. Марко принадлежал к числу тех, кто не приветствовал разрушение. И хотя он был чутким молодым человеком, поверить Люку не захотел. Вероятно, архитектор принял его за ослепленного фанатика. Может, магия этого места не позволяла правильно оценить реальность? Он ведь раньше тоже испытывал нечто подобное. Он верил, что белая женщина спасла Мишель, что ее излечение от чумы было милостью языческой богини. Какая ирония! Тогда он не знал о своем даре. А ведь исключительно ему обязана Мишель своим выздоровлением.
А дар — не что иное, как милость Тьюреда! В своем незнании он тогда перевернул истину с ног на голову. А то, что тогда он еще и подарил белой женщине свои пистолеты, Тьюред, должно быть, воспринял как насмешку!
Люк вздохнул. Нельзя исправить совершенные в прошлом ошибки. Но можно доказать Тьюреду, что он уже не слепец. Это место никого больше не должно толкать на путь язычества!
Молодой рыцарь взошел на деревянные леса рядом со статуей. Схватил тяжелый молот, которым пользовался вчера.
— Этого хочет Господь! — воодушевленно воскликнул он и взмахнул молотом.
Удар пришелся прямо по лицу богини. Разбились аристократический нос и улыбающиеся губы. Удар был столь силен, что голова статуи отделилась от тела.
Воцарилась оглушительная тишина. Люк видел, что у одного из священников на глазах выступили слезы.
Рыцарь спустился с лесов и поднял мраморную голову. Взгляд белых глаз буравил… Лицо было разрушено. Один-единственный раз Люк видел лицо Лилианны после атаки на туннель. Женщина-рыцарь пережила раны от ожогов, но это не было божественной милостью. Ее лицо было похоже теперь на лицо этой статуи.
Люк поднял поруганную голову так, чтобы священники и ремесленники хорошо рассмотрели ее.
— Не поддавайтесь, если ересь скрывается под маской красоты! Это место было создано с одной-единственной целью. Оно должно было потрясать веру благочестивых людей. — Он прошел по направлению к источнику и положил голову на зачищенную скалу. — Давайте заложим этот камень в основание храма. Это будет символом преодоленного искушения. Символом веры, которая крепче камня.
У Люка возникло ощущение, словно тяжеленный груз свалился с сердца. Наконец-то он преодолел остатки своего язычества. Он был чист перед собой и Тьюредом. Промахи исправлены. Теперь он действительно заслужил золотые шпоры. И словно знак Господень, свинцовые тучи расступились, и копья золотого небесного света заставили вспыхнуть мраморные руины.
Как священники, так и ремесленники, упали на колени, пронизанные божественным дыханием этого момента.
— Господь приветствует вас в этом месте, братья мои! — воскликнул Люк, обращаясь к ним. — Распахните свои сердца и воспойте хвалебную песнь Господу!
Рыцари Господа
…и неисповедимы пути Тьюреда. Он открыл нам слабых в наших рядах, когда предательница Гисхильда взошла на трон. Тех, кто испугался, кто был охвачен страхом, потому что Гисхильда привела демонические войска Альвенмарка туда, где мы чувствовали себя в безопасности. И тех, чьей слабостью было высокомерие, кто верил, что наших врагов легко победить. То было время, когда некоторые из благословенных гептархов, эрцрегентов и комтуров полагали, что война наконец-то закончится. Но Господь показал нам, что никогда не будет мира, пока войска тьмы не будут уничтожены. То была задача, требовавшая от Церкви всех сил. Задача, казавшаяся людям непомерной. Два имени связаны с этими временами. Эрилгар и Оноре, два рыцаря Господа, и не могло быть менее похожих людей. Они были из рядов орденов Древа Праха и Древа Крови. Они ненавидели друг друга почти так же сильно, как ненавидели безбожных демонских отродий. Один из них ошибался, а другой был воистину движим самим Господом. Но чтобы достичь триумфа, нужны были оба. Они научили нас, что победа на поле боя необязательно победа Господа. Один открывал дорогу другому. Но никогда не шли они рука об руку.
То было время, когда язычники обрели надежду, хотя и находились в ссоре со своей королевой. Но Тьюред не позволил надеждам их принести плоды. Чрево Гисхильды было словно пахотные борозды в неполитой земле. В нем не желал зарождаться отпрыск. Поэтому у рыцарей Господа появилось время подготовиться. И те, что от Крови, собрались на острове Воронов, в то время как рыцари Праха стремились к тому, чтобы напасть на саму Фьордландию…
Воронья башня
Люк вышел на выстроенную из камня набережную и недоверчиво огляделся. Гисхильда часто рассказывала ему о Вороньей башне. О своем бегстве, о долгой, тоскливой зиме, которую она провела здесь, но это место, казалось, просто не желало соответствовать ее рассказам.
Жизнь била ключом. Рыцарь увидел более сотни кораблей и у причала, и далеко в море. Высокие крепостные стены вздымались над водой. Склады из красного кирпича прилегали к припортовым сооружениям. Повсюду велось строительство. Пахло смолой и известью. На берегу тренировались солдаты, сотни воинов в ярких мундирах. И повсюду мелькали рыцари Древа Крови.
Вороны кружили над гаванью и морем, словно охраняя небо. Здесь не было ни единой чайки.
В гавани сновали баркасы. Было совершенно очевидно, что флот подготавливался к выходу в море. Возле кораблей стояли маленькие лодочки. Невдалеке на борт одной из галеас поднимали визжащих свиней.
Люк немного прошелся вдоль набережной. Бесконечные колонны портовых рабочих волокли со складов к лодкам бочонки, ящики и мешки. Боцманы взволнованно спорили с цейгмейстерами оружейных арсеналов. Отряды солдат сидели на ящиках, играли в кости или просто пялились прямо перед собой и ждали, когда их позовут на корабль.
Как бы велика ни была царившая в гавани сумятица, все, казалось, имело свою цель. И только Люк чувствовал себя лишним. Оноре приказал ему прибыть в Воронью башню, но зачем?
— Люк…
Его зовет ребенок! Юный рыцарь огляделся. Его брат-Лев дал указание отряду аркебузиров грузиться в лодку, а потом устремился навстречу Люку.
— Люк! — Они обнялись. — Люк. Так здорово видеть тебя, брат! — Глаза его сияли.
Давно уже Люка не встречали настолько сердечно. Поездка по Друсне была безрадостной. У Нового Рыцарства была дурная слава. Когда он входил в кабак, никто не хотел сидеть с ним за одним столом. Его избегали, куда бы он ни пошел. Должно быть, рыцари Древа Праха распространяли о них наглую ложь.