— А ты подрос, — себе в усы усмехнулся Грив, останавливая жеребца в нескольких шагах от парня. — В прошлый раз едва дотягивался до конских колен.
— Дядька Кривонос! — с видимым удовольствием от узнавания приветствовал всадника юноша. «Надо же, — подумал путник, — глазастый. Один раз видел столько лет назад, а признал сразу!»
— Помоги нашему гостю слезть, — кивнул парень терпеливо стоявшему в стороне с небольшой скамеечкой слуге. Грив возмущенно фыркнул и самостоятельно спешился.
— Еще не хватало меня, как какого-нибудь, старого каплуна с насеста снимать, — железные набойки на мягких сапогах гулко столкнулись с выложенным камнями двором. — Я, сынок, родился в седле, в седле и помру, если что. И может даже с посторонней помощью. Но не с такой. Отец, поди, занят?
Юный Ториас чуть наклонил голову набок:
— Ему уже доложили. Он ждет тебя.
Отдав поводья слуге, и перецепив один из мечей в посеребренных ножнах себе на пояс, Грив поравнялся с Ториасом. Несмотря на выправку, парень все еще был низковат и едва-едва доставал гостю до горла.
— Ну что, покажешь дом? — улыбаясь, спросил Кривонос. Сын Сотара выглядел много взрослее своих изнеженных однолеток-беонтов, что в его годы, мечтая о подвигах, еще носились по дворцам своих родителей в сопровождении нянек мужского полу, да колотили палками прислугу. Он явно подражал в своем спокойствии отцу, и эта тщательно вырабатываемая манера в любой ситуации быть немногословным и хранить невозмутимое лицо (хотя бы и изо всех сил борясь с готовыми расплыться в улыбке губами), отчего-то показалась Гриву очень забавной. Он даже захотел потрепать юношу по волосам, но вовремя остановил порыв. Мало ли, еще обидится.
… Изнутри замок, выглядел значительно более впечатляющим, чем снаружи. Красные ковры, висящие над лестницами и стенами гирлянды из цветов и изумрудно-зеленых листьев, кое-где на стенах висели картины с изображениями охоты и сражений. Ручки на дверях в хозяйской части были позолоченными, а на окнах висели, похожие на вычурные дамские платья песочных и красных расцветок портьеры. Хозяин был отнюдь не бедным человеком, и это бросалось в глаза. Равно как и то, что его богатство стало заметным исключительно стараниями вышколенной прислуги, за которыми угадывалась умелая женская рука. Неторопливо идущий за Ториасом Грив любовался интерьерами, ловя на себе любопытные взгляды слуг. Он знал, что выглядит подозрительно, если не сказать больше. Но слугам в Красной Гряде, было не привыкать к странным гостям. Во все времена здесь разбойники и стоящие вне закона рубаки, бывали гостями едва ли не более частыми, чем благородные господа.
Старший Сотар принял Кривоноса в собственном кабинете, окнами, выходящем на восточную степь. Когда гость вошел, пропущенный за дубовую с бронзовыми орнаментами дверь, хозяин замка до этого что-то быстро писавший, отложил перо, встал из-за красного письменного стола и, расплывшись в улыбке, поспешил к Гриву. Презрев рукопожатия, они обнялись, как положено давно не видевшимся друзьям, крепко стискивая друг друга медвежьими захватами.
— Ого, да ты нисколечко не ослаб! — восхитился Кривонос, охлопывая Сотара по плечам.
— Тебе тоже заморская еда пошла впрок. Ну-ка, ну-ка дай разгляжу тебя, — отстраняясь, окинул гостя долгим взглядом лорд-протектор Велона.
— Что на меня смотреть, кости все при мне, да и шкура пока на месте. Это ты, вон какая птица, королем глядишь!
Барлейт Сотар и впрямь выглядел очень достойно. Смуглый то ли от проведенного на солнце времени, то ли по природе, с тронутыми сединой зачесанными назад волосами и черными усами он носил застегнутый под горло приталенный темно-красный кафтан. На правой руке поблескивал золотой перстень с соколиной головой. В глаза птицы были вставлены два красновато-коричневых драгоценных гиацинта. Но главной драгоценностью в платье Сотара был его пояс. Широкий, стягивающий немного погрузневшую с возрастом талию, из редкой золотисто-рубиновой ткани, увенчанный массивной золотой пряжкой. Переливались, играя цветами, искусно инкрустированные в неё самоцветы. Один такой пояс стоил как несколько крупных дворянских поместий. То был истинный символ власти, у презирающей кич, носящих ожерелья и многочисленные украшения торговцев, аристократии старой закалки. По сравнению с ним всё остальное убранство Сотара, могло показаться дешевкой.