Александр Григорьев – важный, преисполненный достоинства блондин с холеным лицом, сидел не шелохнувшись до тех пор, пока один из охранников не распахнул дверцу. Только тогда он соизволил неторопливо вылезти наружу и поднялся по ступенькам к обитой блестящей бронзой тяжелой двери. Ему было сорок пять, но обрюзгшее лицо и начавшая расползаться фигура прибавляла добрый десяток лет.
На хозяине, как всегда, была новая, с иголочки, одежда: костюм Бриони, башмаки от Гуччи из тонкой, отливающей перламутром кожи, сорочка Ферре и трехсотдолларовый галстук Валентино. Он расписывался ручкой Монблан, прикуривал от зажигалки Дюпон, носил очки Диор. Григорьев очень любил престижную атрибутику, и о стоимости его часов ходили самые невероятные слухи.
В сопровождении почтительных охранников Григорьев поднялся в прозрачном лифте на третий этаж, где находились его личные апартаменты. Через полчаса у него ожидалась встреча с председателем городской комиссии по азартным играм, и он еще хотел к ней подготовиться.
Через пять минут ко входу подкатил бригадир регулировщиков игровых автоматов Виктор Караваев на бедноватом для этого социального круга «Вольво S80». В черных вельветовых джинсах, черной водолазке и куртке из мягчайшей замши, он выглядел моложе своих тридцати трех лет. Григорьеву он на вид годился в сыновья. Конечно, главным образом это зависело не от одежды, а от спортивного образа жизни.
Караваев припарковал машину прямо напротив парадного подъезда, рядом с «Бентли» шефа. Молодой паренек, работающий в охране только несколько дней, выскочил на крыльцо, размахивая руками и показывая, чтобы бригадир переставил машину в конец длинного ряда. Но тот не обратил на эти жесты ни малейшего внимания, а коллеги паренька почти силой завели его внутрь и принялись что-то с жаром объяснять.
Караваев тем же прозрачным лифтом поднялся на третий этаж и тоже зашел в кабинет, который в отличие от кабинета Григорьева не имел претенциозной, под золото, вывески. Но внутри он был обставлен не хуже.
Председатель комиссии по азартным играм – молодой, хлыщеватого вида человек с потертой папкой для бумаг, появился у дверей кабинета Григорьева минута в минуту. Сопроводивший его охранник вежливо заглянул в приемную, а сам он тем временем читал монументальную вывеску: «Григорьев Александр Григорьевич, шеф-директор ООО „Удача“». Вывеска подавляла, от нее пахло большими деньгами и той властью, которую дают деньги. Но чиновник обладал другой властью – государственной, поэтому он встряхнулся и сбросил гипнотизирующее влияние вывески. Как раз в этот миг его пригласили в кабинет шеф-директора.
Через десять минут Александр Григорьев заказал две чашки кофе и, отхлебнув глоток, извинился и вышел в комнату отдыха. Там стоял шкаф, через который можно было пройти в смежное помещение – точно такую же комнату отдыха, а оттуда – в безымянный кабинет, в котором сидел Виктор Караваев.
– Ну, что там? – лениво спросил развалившийся в глубоком кресле бригадир регулировщиков. При виде шефа он даже не попытался принять более официальную позу. Напротив, Григорьев остановился перед столом в той позе, в которой обычно застывает подчиненный перед начальником.
Дело в том, что Григорьев был пустышкой, подставной фигурой, никем. Зицпредседатель Фунт из «Золотого теленка». Истинным главой организованного преступного сообщества являлся Виктор Караваев, который старался держаться скромно и неприметно, хотя во всех важных переговорах именно он играл главную роль, и именно он принимал все значимые решения.
– Он говорит, что готовится закон о закрытии игорного бизнеса! – взволнованно сообщил Григорьев.
Холеное лицо Караваева окаменело.
– Ерунда! Кто будет резать курицу, несущую золотые яйца! Причем для всех… Кто откажется от живых денег?
Григорьев подкатил глаза вверх и показал пальцем в потолок.
– Вроде бы таков настрой первого лица…
– Гм… – Караваев задумался. Но потом махнул рукой. – Что раньше времени дергаться? Когда пойдет дождь, тогда и будем открывать зонтик… Каковы текущие дела?
– А пока они хотят поднять ставку до сорока процентов, – «шеф-директор» попытался взять себя в руки, но это у него плохо получилось. – Я объяснял, что это невозможно, но он и слушать ничего не хочет…
Караваев небрежно поднял руку, прерывая ничего не значащий поток слов:
– Кто принял решение?
– Он говорит, мэр лично.
– Значит, так и есть. Сам подумай: не придет же он сюда по своей инициативе, чтобы выставить нам такие условия от собственного имени! Он же не самоубийца…