– Как не слыхать? А вот мы с Гришкой рабы эфени Ферхада. Это его земли. И мы его овечек здеся пасем.
– С вами есть ее кто-то? – спросил Феор.
– Нет. Токмо псы наши. Но они тебя не тронут. Они до волков охочие, не до беглых рабов, брат. Так что будь в надеже. Не выдадим. Но видеть тебя с нами не должны, а то и нам с Гришкой достанется.
– Я скоро уйду.
– Пока садись с нами поешь! Мы баранины сварили в котле. И айрана тебе дадим. Хороший айран у нас, холодный. Ажо зубы сводит.
Федор не заставил себя упрашивать. Запах варева, исходивший от кипящего котла, вызвал голодные спазмы в его желудке…
***
Насытившись, Мятелев поблагодарил пастухов.
– Ты, человече, по долине бы не шатался, – предупредил Мятелева рязанец Роман. – Здесь тебя легко схватить могут.
– Схватить? Кто?
– Как кто? А охрана имения Ферхада? Иногда наезжают по десять-пятнадцать человек.
– И много в имении охраны? – как бы невзначай поинтересовался Федор.
–У Ферхада-то? Хватает. Имение богатое. Одни его маслобойни чего стоят. А ты беги в город. Там укрыться легше всего. Ты ведь мало-мало по-турецки лопочешь?
– Немного.
– Вот и хорошо. Голову тряпкой обмотай и сойдешь за мусульманина. А то и за дервиша. Там нищих много болтается.
– А ты чего не бежишь, Роман, коли все так просто?
Раб махнул рукой в ответ. Но затем все-таки сказал:
– Много разов бежать пытался ранее. Родная земля звала меня. А ныне вот сижу здесь и овечек пасу.
– Или земля более не зовет? – спросил Федор.
– Ты кем был на Москве, человече?
– В стрельцах служил.
– Вона как. А я землепашец. Крестьянин. Под помещиком ходил. И там была неволя и тут неволя. Но скажу тебе, стрелец, здеся оно полегшее будет. Мы с Гришкой на вольном воздухе и еды хватает и всего.
– А семья есть ли?
– Семья? – задумчиво произнес Роман. – Семья была. А что толковать. Теперя нет у меня ни кола, ни двора, и ни души, что по мне заплачет, коли помру. Вот так вот.
И рассказал рязанец Мятелеву свою историю про то, как женку его на конюшнях у помещика засекли насмерть. И озлобился тогда Роман и напустил «красного петуха» на дом дворянский, и порешил старшего сына помещика топором. Затем пустился Роман в бега, и травили его собаками и гнали словно зверя дикого, но сумел он тогда уйти на Дон, на вольные земли. Однако и там богатеи донские насели на него, и попал он из одного рабства в иное.
– Неужто на Дону богатеи имеются? – удивился Федор.
– А ты как думал? – усмехнулся пастух. – Живут много богатеев. Беглых, что на Дон пробились, к себе в работу нанимают за харчи только. Гнул я спину в низовых станицах, батрачил с год. А затем в поход напросился и занял у хозяина мово, есаула казачьего, коня, да сбрую, да саблю с пистолем. Но снова не повезло мне. К татарам попал в плен. И поносило меня по землям нехристей вдоволь. И всюду одно и тоже. Богачи обжираются, а бедняки гнут спину на них. А ты говоришь, вертайся домой. Кто нас ждет дома-то? И Гришка тоже сказал бы, коли бы смог.
Федор задумался. Подобная история произошла и с Минкой Ивановым. И сколь таких историй по Святой Руси еще гуляет? Сколько вот таких есть еще, обездоленных и судьбою обиженных? И потому прав был этот парень, говоря, что там, что тут одно – неволя.
– Ну, прощай, Роман. Спасибо те за все.
– Прощай. Храни тя господь.
Федор снова вернулся на свой наблюдательный пост и залег среди камней. Теперь он был сыт, и его клонило ко сну.
5
Имение Ферхада и другие места.
Феодор спокойно спал, пока его не разбудил грубый толчок в бок. Он открыл глаза и увидел Василия Ржева.
– Вася?
– Тихо. Я один. Наши отправились имение Ферхада-эфенди грабить. Меня не взяли. Велели с тобой оставаться.
– Черт! Пошли грабить? Когда?
– Час назад. Я пока устроил Адике в безопасном месте и к тебе. И Минка Иванов с ними пошел. Говорит, хоть и сдохну, но пограблю напоследок.
– Дурак! Недавно только молился о погубленных им душах.
– И я ему так говорил. Но он мне сказал, что идет на поганых агарян. А за язычников бог много не спросит. Вразумить его не было никакой возможности.
– Сколько же я спал, Вася? Стыдно, что на часах уснул. Совсем разморило меня.
– Не стыдись, Федор. К нам присоединились какие-то разбойного вида мусульмане. Местные бродяги. Почувствовали запах добычи и крови. Все вместе и пошли.
– Я говорил с местными пастухами, Василий. Спускался в долину.
– И что?
– Они говорили о том, что охраны там хватает.