Позднее Гай отправился на коктейль к Йэну Килбэнноку. Там же оказались и Вирджиния с Томми. Никто из них не замечал, что усы сбриты, пока Гай не обратил их внимание на это.
– Я так и знала, что ты отрастил их шутки ради, – сказала Вирджиния.
Маршал авиации был центральной фигурой среди собравшихся до тех пор, впрочем, пока ему представляли каждого вновь появившегося, потому что сразу же после представления каждый немедленно отходил от маршала прочь. Маршал как бы являлся входом в улей, некоей пустотой, в которую и из которой непрерывно влетают и вылетают жужжащие пчелы. Это был полный мужчина, слишком малорослый, чтобы его приняли в столичную полицию, веселый и подвижный, с хитрыми маленькими глазками.
Когда Гай собрался уходить, у двери рядом с ним оказались Йэн и маршал.
– У меня здесь машина. Я могу вас подвезти, – предложил маршал.
На улице шел снег, было темно, как в могиле.
– Это очень любезно, сэр. Я собирался на Сент-Джеймс-стрит.
– Забирайтесь.
– С вашего разрешения, я тоже подсяду, – сказал Йэн, и это удивило Гая, ибо в доме еще оставались гости, которые вовсе не торопились уйти.
Когда они подъехали к клубу «Беллами», Йэн сказал:
– А вы не зайдете, сэр, чтобы выпить еще но одной, последней?
– Блестящая идея!
– Все трое направились в бар.
– Между прочим, Гай, – сказал Йэн, – маршал авиации Бич намеревается стать членом этого клуба. Парсонс, дайте-ка нам журнал кандидатов в члены клуба.
Журнал принесли и раскрыли на чистой странице с фамилией маршала. Йэн Килбэннок нежно вложил в руку Гая свою авторучку. Гай поставил подпись.
– Я уверен, вам понравится здесь, сэр, – сказал Йэн.
– Я не сомневаюсь в этом, – согласился маршал авиации. – В мирное время я часто подумывал о том, чтобы вступить, но не вступал, потому что редко бывал в Лондоне. А теперь мне необходимо какое-нибудь местечко вроде этого, где я мог бы провести время и отдохнуть.
Был день святого Валентина.
Газеты все еще были полны сообщений и статей об «Альтмарке», прозванном теперь «проклятым судном». Авторы статей длинно перечисляли перенесенные пленными моряками лишения и унижения; эти перечисления были явно предназначены для возбуждения негодования англичан. Гай весь этот зимний день думал о предстоящей встрече со своей бывшей женой. В конце второй половины дня, когда было уже темно, он позвонил ей в номер.
– Каковы наши планы на вечер?
– О господи, разве есть планы? Я совсем забыла. Томми только что уехал, и я уж подумывала о вечере в одиночестве, об обеде в постели и о кроссворде. Разумеется, для меня было бы намного предпочтительнее что-нибудь по плану. Мне, пожалуй, лучше пройти к тебе. В моем номере невероятный беспорядок.
Итак, Вирджиния пришла к нему в шестигинейный номер, и Гай заказал коктейли.
– Твой номер не такой уютный, как мой, – сказала она, с любопытством осматриваясь.
Гай сел рядом с ней на диван. Он положил руку на спинку, пододвинулся к ней, переложил руку на ее плечо.
– В чем дело? Что происходит? – спросила она с непритворным удивлением.
– Просто я хотел поцеловать тебя.
– Кто же так делает, дорогой? Я разолью весь коктейль. Подожди. – Она осторожно поставила бокал на стоявший рядом столик, зажала голову Гая между своих ладоней и крепко поцеловала его в каждую щеку. – Ты этого хотел?
– Ты целуешь, как французский генерал, раздающий медали. – Гай поцеловал ее в губы. – Вот как я хочу.
– Гай, ты выпил лишнего?
– Нет.
– Ты провел день в этом отвратительном «Беллами»? Сознайся.
– Да.
– Тогда ты, конечно, пьян.
– Нет. Это просто потому, что я хочу тебя. Ты против?
– О, никто никогда не бывает против того, чтобы быть желанным. Но все это очень неожиданно.
Зазвонил телефон.
– О, черт бы его взял! – сказал Гай.
Телефон стоял на письменном столе. Гай поднялся с дивана и взял трубку. Его приветствовал знакомый голос.
– Алло, старина, это я, Эпторп. Я просто подумал: почему бы мне не позвонить тебе? Алло, алло! Это Краучбек, да?
– Что тебе нужно?
– Ничего особенного. Просто я подумал, что для разнообразия можно выехать из Саутсанда. Так вот, я взял да приехал в город на денек. Я взял твой адрес из журнала увольнений. Ты чем-нибудь занят сегодня вечером?