— Йеннифэр, — продолжал Богольт, — паршивая, зловредная и зубастая баба. Не то что твои девочки, милсдарь Борх. Энти тихие и милые, вона, гляньте, сидят себе рядышком с лошадьми, сабли вострят, а я проходил, шутку кинул — улыбнулись, зубки показали. Да, им-то я рад, не то что Йеннифэрихе, та всё чегой-то затевает, надумывает… Говорю вам, парни, надыть присматриваться, а то весь наш уговор коту под хвост пойдёт.
— Какой уговор, Богольт?
— Ну что, Ярпен, сказать ведьмаку-то?
— Не вижу супротив показатиев, — учёно выразился краснолюд.
— Водяра кончилась, — вставил Живодёр, переворачивая бутыль вверх дном.
— Так тащи ещё. Ты самый молодой. А уговор-то, Геральт, мы придумали, потому как мы не наёмники и никакие там не платные холопы, и не пошлёт нас Недамир на дракона, кинув под ноги пару штук золота. Правда такова, что мы одолеем дракона без Недамира, а вот Недамир без нас не одолеет. А отседова следовает, кто стоит больше и чья доля должна быть больше. И мы, сталбыть, решили честно — те, кто врукопашную пойдут и дракона уложат, берут половину. Недамир, учитывая благородное происхождение и титул, берёт четверть. В любом случае. А остальные, ежели будут помогать, поровну поделят оставшуюся четверть промежду собой. Что ты об этом думаешь?
— А что об этом думает Недамир?
— Не сказал ни да ни нет. Но лучше пусть уж не лезет, хлюст. Я ему, дескать, сам он на дракона не пойдёт, должон положиться на профессионалов, то бишь, на нас, рубайл, да на Ярпена с парнями. Мы, а не кто иной, сойдёмся с драконом на длину меча. Остальные, в том числе и колдуны, если помогут, поделят меж собой четверть сокровищев.
— Кроме колдунов вы кого ещё включаете в число остальных? — заинтересовался Лютик.
— Уж конечно, не музыкантов и рифмоплетов, — хохотнул Ярпен Зигрин. — Тех, кто работает топором, а не лютней.
— Та-а-ак, — протянул Три Галки, глядя в звёздное небо. — А чем поработает сапожник Козоед и его сброд?
Ярпен Зигрин сплюнул в костёр и проворчал что-то по-краснолюдски.
— Милиция из Голополья знает тутошние горы и сойдёт за провожатых, — тихо сказал Богольт, — потому справедливо будет допустить их к делёжке. А вот с сапожником-то дело другое. Понимаете, будет паршиво, ежели хамы решат, что как только в округе появится дракон, то заместо того, чтобы слать за спецами, можно просто сунуть ему отраву и продолжать с девками в кустах озоровать. Ежели такой порядок распространится, то нам не иначе как на побирушки придётся идти. Э?
— Правда, — добавил Ярпен. — Потому, говорю вам, с энтим сапожником должно случиться что-нибудь, пока он, трахнутый, в легенду не попал.
— Должно случиться, стало быть, случится, — убеждённо сказал Нищука. — Это на мне.
— А Лютик, — подхватил краснолюд, — задницу ему в балладе обработает, на смех подымет. Чтоб осрамить во веки веков.
— Об одном вы забыли, — сказал Геральт. — Есть тут один, кто может вам всё попутать. Который ни на какие делёжки и договора не пойдёт. Я об Эйке из Денесле. С ним вы говорили?
— О чём? — проскрипел Богольт, поправляя палкой поленья в костре. — С Эйком, Геральт, не поговоришь. Его дела не интересуют.
— Подъезжая к вашему лагерю, — сказал Три Галки, — мы встретили его. Он в полном вооружении стоял коленями на камнях и не отрывал глаз от неба.
— Он завсегда так, — сказал Живодёр. — Размышляет или молится. Говорит, так надо, потому как боги наказали ему людей от худа оберегать.
— У нас в Кринфриде, — буркнул Богольт, — таких в телятнике держат на цепи и дают куски угля, тогда они на стенах разные разности малюют. Но довольно о ближних сплетничать, поговорим об интересе.
В круг света беззвучно ступила закутанная в шёлковый плащ невысокая молодая женщина с чёрными волосами, покрытыми золотой сеточкой.
— Чем это тут так несёт? — спросил Ярпен Зигрин, прикидываясь, будто её не видит. — Не серой ли?
— Нет. — Богольт демонстративно потянул носом, глядя в сторону. — Мускус или что-то вроде.
— Нет, пожалуй, это… — поморщился краснолюд. — Ах! Так это ж благородная госпожа Йеннифэр! Здрасьте, здрасьте!
Чародейка медленно обвела взглядом собравшихся, на мгновение задержала блестящие глаза на ведьмаке. Геральт еле заметно улыбнулся.
— Позвольте присесть?
— Что за вопрос, благодетельница вы наша, — сказал Богольт и икнул. — Присядьте вот тут, на седле. Сдвинь зад, Кеннет, и подай благородной колдунье седло.