– Тоже отрубали головы?
– Ну, не совсем так, но жилось пострадавшим хуже, чем дома. Их сажали в тюрьму, как шпионов, или отправляли на каменоломни.
– Но это же рабство.
– Вот именно. В России никогда не было рабов. О крепостном праве я молчу, это особый случай. Поступать как в России, давая приют любому бедному рыбаку или разорившемуся барону, это поступать по-царски. Так больше нигде не поступали, уверяю вас.
– Вы мне льстите.
– Я льщу не вам, а России, которая отняла у Японии несколько островов. Но я это никак не обсуждаю. Замете, Япония тоже была империей. Под её пятой был весь Тихий океан, весь Китай. И что из этого вышло?
– Не справилась, – вздыхая, ответил Панчик.
– Мягко сказано. Иметь имперские замашки и уметь управлять империей – не одно и то же. Для этого необходим особый уровень мышления. Впрочем, не принимайте мои слова как лесть, и тем более критику в свой адрес. Ведь я – японец. У меня немало претензий к русским и России.
– Ну да. Курилы, Сахалин… – Панчик невинно улыбнулся, а Эйноске задумался.
– Зато вы делаете классные автомобили.
– Всё это так, мой русский друг. Но сам человек, становится ли он лучше от машин?
– Я кореец.
– Нет, вы русский. А если вы имеете в виду внешность или корни, то скажу, что это мало значимо. Вы были в Якутии? Мы как-то спускались по Лене на теплоходе. Там нас встречали якутские казаки. Представьте себе якута в казачьей форме, говорящего на чистейшем русском языке, с говорком. И заметьте, якуты их не называют якутами. Для них это казаки. Как нам объяснили, их предки пришли туда в семнадцатом веке и брали себе в жёны местных женщин, якуток, эвенок. Так и получились русские казаки с азиатской внешностью. Такие казаки и в Китае есть, и это поразительно. Так что внешность тут ни при чём. Вы спросите меня, чем отличается, скажем, русский от англичанина? Уж во всяком случае, не внешностью. Так же, как и китаец от корейца. Прошу меня извинить. Роднит и рознит не внешность, а язык и вера. Но и земля, разумеется.
«Да, батенька. Подкованы вы на все сто. Я уже поплыл, как на пароходе по Лене. Может, вы завербовать меня хотите? Я не против. Интересно, как на всё это отреагировал бы Слон, сиди он здесь». – У них и шашки были? – спросил Панчик, чтобы разговор не затух, поскольку он уже стал уставать от своего стула и хотел гулять.
– Это вы про казаков? Ну разумеется. У них и кони, правда, невысокие, как пони. Но они настоящие, уверяю вас.
– А у вас есть дома меч? – спросил Панчик, удивившись тому, как этот вопрос пришёл ему в голову.
– Вы имеете в виду катан? У меня есть то, о чём вы спрашиваете. Он мне достался по наследству. У меня несколько таких предметов. В Японии к таким вещам относятся очень трепетно. Были времена, когда хранить дома холодное оружие было невозможно. После войны Японии жилось несладко, и всё это считалось металлоломом и выбрасывалось в переплавку. Но больше уходило в Америку. Думаю, что вы понимаете, о чём я говорю. Сейчас всё по-другому. Даже на улице можно приобрести меч, и совсем недурного качества. Но как сувенир. Скажем в подарок, как картины в ваших салонах.
– Дорогой меч? – опять спросил Панчик, размышляя о недавнем предложении Андрея. Полагая, что если уж выжимать из собеседника, то по максимуму.
– У нас обычно молчат, если речь заходит о цене таких предметов.
– Но если это оружие, к тому же очень опасное, то на него и разрешение нужно иметь? –продолжал выуживать информацию Панчик.
– Вы правильно заметили, – закивал Эйноске. Но с мечами всё намного сложнее, чем может показаться на первый взгляд. А вы желаете приобрести японский клинок? Не всякий меч представляет ценность. О китайских подделках я не говорю. И об уличных тоже.
– И у вас китайцы портят погоду?
– А чем мы хуже других? У нас им даже проще. А о мечах следующее вам скажу…
К этому времени они покинули ресторан, и не сговариваясь, направились в сторону Амура.
… – У мечей существуют категории значимости. И если бы не закон по сохранению исторического наследия, то в Японии не осталось бы ни одного настоящего меча. Поверьте, хранить в доме старинный меч занятие очень хлопотное, но это Япония. Я думаю, что иметь в России «Мерседес» последней модели не так престижно, как держать в Японии настоящую древнюю саблю. Их можно сравнить, ну, не сочтите за кощунство, с «Джокондой», или чем-то в этом роде.
– Вы считаете, что оружие можно поставить в один ряд с Джокондой?
– У нас да. Японское мышление устроено иначе, чем европейское. И с этим ничего не поделаешь. Мы слишком долго находились в изоляции.
Панчик уже почти не улавливал ход мысли своего собеседника и лишь кивал в знак согласия. До него окончательно дошла вся гениальность фишки, которую ему подарил Андрей. А гениальность её состояла в том, что не надо было ничего грабить, подделывать дверные ключи или подпиливать замки, спускаться по верёвке с чердака и выбивать форточку. В данном случае ларчик открывался намного проще. Надо было просто найти нужного человека и правильно попросить. Просить он умел, а человек, каким бы он не был, всегда имеет слабое место. Пока он не знал, кто он, этот человечек, и где его слабое место, но то, что он в природе имелся, в этом Панчик нисколько не сомневался. Главное, ухватиться за нужную ниточку и потянуть с правильной силой. Правда, у него был ещё один вариант. Отмахнуться и клевать свои зёрнышки до самой старости. И спать спокойно по ночам. Он вдруг понял, что решение уже принято. Он не знал, когда это произошло, но так оно и было, словно он уже вышел на ринг, и теперь до победного удара гонга. А в нём не зевай и ничего не бойся. Страх, конечно, был, но он имел другую причину. Прикоснуться к тому, на что у него нет ни морального права, ни сил. Связаться с тем, что имело запредельную цену и значимость, и, следовательно, способное накрутить вокруг себя массу непредсказуемых последствий. Были и другие мысли, пока Эйноске рассказывал о загадочной японской душе, и особом японском отношении к самурайским мечам. При этом Панчик не испытывал никаких угрызений совести и не искал оправданий для своего замысла.