– Не путаешь. Ты имеешь в виду казачью шашку рядового состава, образца тысяча восемьсот восемьдесят первого года. Их делали в Златоусте, и, конечно же, это классический образец, проверенный временем. А этот меч, скорее всего, переходная модель, как и всё очень древнее. И потом, эта вещь творческая, а когда человек творит, его мотивы знает только бог. Но ты не ответил.
Панчик понял, что Витёк этот вопрос так не оставит. Он был не только продвинут в теме, но и внимателен в разговоре. С правильной оценки характера Витька сбивало его необычное поведение и мимика. Витёк был рыжим, с немного вытянутым подбородком. Когда он слушал, его лицо всё время менялось, в зависимости от темы. Иногда казалось, что он притворяется. Он как будто смеялся над собеседником, делая то удивлённое, то равнодушное выражение лица. Наблюдать за ним со стороны было одним удовольствием, но быть его собеседником было сложно.
– Ну ты ведь тоже не раскрываешь своего секрета, – сказал Панчик.
– Ты насчёт этого? – усмехнулся Витёк показывая половинку своего указательного пальца. -Скорее всего, я хотел сделать тоже, что и ты. Как мне кажется. Я тоже хотел свистнуть меч.
Панчик едва сдержал эмоции, когда услышал эти слова.
– У тебя закурить есть?
– Давно бросил. Могу предложить что-нибудь покрепче, например, коньяк. Хотя ты вроде за рулём.
– Пойдёт. Доставай, как-нибудь проскочу.
– Авось обойдётся?
– Вот именно.
– Между прочим, «Авось» один из любимых богов у славян.
– Почему-то не удивляюсь. Но где ты всё это копаешь?
– У нас разные исходные точки движения.
– Надеюсь, что нам по пути.
– Вот выпьем пару пузырей, узнаем, – пошутил Витёк, демонстративно поднимая своё тестовое устройство.
Из начатой красивой бутылки Витёк разлил в маленькие рюмочки по чуть-чуть, и они пригубили.
– А хорошо сидим. Не успели чая попить, а на улице уже темнеет.
– Я тоже отметил этот факт, – согласился Панчик. – Скоро твои соседи вылезут грабить мою подлинную японскую машину.
– Уже наверняка обсуждают, как это сделать. Но раньше трёх часов не появятся.
– А до этого что?
– А до этого они так же, как и мы, будут бухать или раскуривать анашу.
Витёк налил ещё по несколько капель, имея привычку растягивать любое удовольствие как можно дольше. Они выпили по второй, и Панчик почувствовал, что ему действительно хорошо, как никогда. Витёк опять начал медитировать и явно ждал от Панчика информации.
… – Давай, колись. Зачем тебе понадобилось тырить из музея меч-кладенец, всем пальцам конец.
– Дак это ты им палец отмахнул? Я думал, ты шутишь.
– Мне не до шуток было. Я тогда в музее работал, вернее, подрабатывал.
Витёк опять замолчал, как будто вспоминая. – Ладно. Всё равно потом твоя очередь будет. Ну так вот. Я все экспонаты на плёнку снимал. Заметь. На плёнку, не на цифру, хотя она уже была тогда. Прикидываешь, сколько километров отщёлкал своим «Никоном». И всё на слайды! Когда-то все альбому из слайдов делали.
– А почему не на цифру? Это же круче.
– Ничего не круче. Цифра – это отстой по сравнению с киноплёнкой. Ну, в общем, снимаю всё подряд, всякую ерунду, её там горы. Полгода по подвалу лазил. Там в запасниках чего только нет! Одних картин на десять таких музеев. Они потом меня одного оставляли. И в один прекрасный день смотрю коробка длинная из дерева. Я почему-то сразу догадался, что в ней. Что меня удивило, так это то, что она была зарыта неслабо. Как будто её специально спрятали от людских глаз. Мне кажется, что его кто-то хотел присвоить, но передумал. Даже в мешок засунули для незаметности, ну, вроде хлама.
– А как ты догадался? – перебил Панчик, стараясь не упускать ни одной важной детали рассказа.
– Только не льсти мне. Я уже тогда кучу железа в руках передержал. В теме был, понимаешь? И потом габариты. У меня же тогда вот этот палаш из Китая был. А на коробке же ещё иероглифы полустёртые были. Я их потом вообще стёр. Мне кажется, в музее и не догадывались, что у них есть такой экспонат. А может, забыли. Я понимаю, если в краеведческом музее. А это же художественный. Не пойму, как он мог там оказался. Ящик вскрыл, а там свёрток длинный. У меня в башке как заколотило. Тряпку развернул, а там вот это.
Витёк порылся в фотографиях и протянул конверт, в котором лежало с десяток снимков, сделанных со вспышкой, не очень высокого качества.
– Это я на мыльницу снимал, чтобы никто не знал. Как же. Даже проявлял плёнку сам, и фотки печатал.