Я прижал карточку к лицу и уловил теперь уже знакомый запах её духов. Злость? Какая злость? Не было никакой злости… «Нет, я выясню всё до конца и только тогда дам волю чувствам», — призвал внутренний голос. В порыве решительности я скинул костюм и оделся в свою повседневную одежду, после чего пошёл в умывальную и привёл себя в порядок. Настроение сразу поднялось, и, насвистывая какую-то мелодию, я направился на поиски императора. Прошло около двадцати минут блуждания по дворцовым коридорам, пока до меня не дошло, что просто по дороге в этом гигантском здании вероятность встретить его ничтожно мала, поэтому, немного пораздумав, я решил завернуть в информаторий. Вот и знакомая комната, уставленная микрофонами, дисплеями и какими-то неизвестными мне приборами, в которой мы с Сэмом сидели вчера.
Об этих приборах я знал только то, что нужная информация обычно выдается вот на этом чёрном экране, стоящем в углу, и что о своем местонахождении император всегда докладывает вот по этому микрофону, видимо, системы голосового управления. Но как всем этим пользоваться, я не знал, понадеялся застать здесь императора или регента.
В некоторой растерянности я оглядел приборы. Монотонное мерное жужжание, наполнявшее комнату, несколько успокаивало, но ответов на вопросы не давало. Один из мониторов показывал стоянку сенаторских машин на крыше. В информатории присутствовала часть системы слежения, но не вся, а только нескольких самых посещаемых точек, всё остальное находилось в большом зале, где круглосуточно дежурили наблюдатели. Краем глаза я уловил какое-то движение и повернулся, чтобы разглядеть. На отдельную площадку опускался знакомый серо-зеленый флаер регента. К нему подскочили несколько чёрных фигурок — преторианский пост на крыше, и по старому сценарию замерли на месте, вытянувшись во фрунт, как предписывалось уставом, а регент (ну хоть раз бы состроил из себя большого начальника!) по привычке махнул рукой и пошёл к лифту. Из динамика раздался его голос:
— Гасдрубал, собери из свободной смены отделение, и ждите меня в комнате отдыха, я пока на минутку загляну в информаторий.
Ну, вот и мне повезло. Рэм наверняка знает, как оживить всю эту аппаратуру и позвонить куда-нибудь. На юг Капуанского округа, например…
— Анри, ты что здесь делаешь?
Голос за спиной раздался настолько неожиданно, что я сильно вздрогнул. Позади стоял император, подошедший совершенно незаметно.
— Ты чего это такой пуганый? Натворил чего-то? Взорвал Москву? Ну и чёрт с ней, мне Ленинград больше нравится.
Похоже, моя растерянная физиономия его рассмешила. Слабо улыбнувшись в ответ, я попытался объясниться:
— Хотел позвонить кое-куда, да вот не знаю, как управляться со всей этой музыкой.
— Ага, — протянул Сэмюэл, — понимаю… Она что, тебе визитку оставила? Дай посмотреть.
Я протянул карточку, он внимательно рассмотрел её с обеих сторон:
— Что-то нет ни номера телефона, ни видео. Ну-ка, попробуем выяснить через банк данных, — он подошёл к пульту и принялся что-то набирать на нём, — Андрюха, тебе крупно повезло, похоже, она обратила на тебя внимание (у меня сердце ушло в пятки). Здесь не принято в зрелом возрасте, то есть, с шестнадцати лет, раздаривать визитки направо и налево, равно как и заводить такого же рода случайные знакомства. Хотя есть поговорка, старая, ваша: «Несчастен тот смертный, коего узрело божественное око». Так, вот и данные подоспели. Спальный район. Тебе это что-нибудь говорит?
— Ну-у… Тихое местечко, где нет деловых зданий, в основном жилые…
— Это в Москве, может быть, и верно, только здесь несколько иначе. В Капуа — это действительно тихийрайон — движения нет или почти нет, телефона и видео, как правило, тоже. Очень дорогие виллы и коттеджи, толстосумы покупают их, чтобы хоть на миг вырваться из городской суеты. Ну, а твоя пассия спасается там от назойливых поклонников.
— Значит, придется наведаться в дом? — сердце подпрыгнуло чуть ли не к шее.
— Но, конечно, когда немного успокоишься, а не с этим восторженным видом, — хмыкнул Сэмюэл.
Для быстрого успокоения пришлось принять нечто соответствующего назначения, после чего преторианский офицер высадил меня из флаера на 35-й улице юга Капуанского округа. Вы бывали когда-нибудь на юге столицы, там, где многоэтажки сменяются длинной чередой шикарных вилл? Будете в Капуа, наймите такси (желательно, на антиграве, так как он почти не шумит) и тихо прокатите по Аллее Звёзд — 35-й улице, или по Садовой — 36-й. На первой — завораживающие чудеса архитектуры, все удивительно разные, и в то же время просто изумительно гармонирующие друг с другом — настоящая музыка, застывшая в камне. На второй — чудеснейшие сады и милые простые домики, утопающие в них. Когда я узнал примерные цены на эти домики, присвистнул так, что преторианский патруль, невозмутимо проходящий мимо, обернулся через плечо — вещь куда более удивительная, чем сады на Садовой.
Я шел по Аллее Звёзд, обуреваемый противоречивыми чувствами. Но даже в момент жесточайшей борьбы с самим собой вид архитектурного ансамбля 35-й меня просто заворожил. А вот и тот самый дом, шикарнейший особняк кремового цвета, настолько же шикарный, насколько стоящая рядом с ним машина — знакомый серебристый «фонтэн». Возле машины бродил какой-то человек, скорее всего, водитель, в чёрном костюме, достойном великосветского бала, но при этом достаточно простом и строгом. Я остановился возле дверцы в заборчике, всем своим видом давая понять, что мне нужно именно сюда. Водитель лимузина заметил меня, подошёл и открыл. Это был довольно молодой человек, чуть старше меня, гладко выбритый и освежённый каким-то незнакомым одеколоном.
— Чем могу быть полезен? — холодный вопрос, ледяной тон, которым он, вероятно, обычно спроваживал незваных гостей.
Я без лишних слов протянул ему визитку.
— Хозяйка сейчас уезжает, важная встреча с управляющим делами, — уже значительно мягче сказал он.
— Кто там, Алеф? — послышался из-за его спины ангельский голос.
Водитель повернулся, и Эллия увидела меня, а я — её. У меня снова перехватило дыхание. Она была просто великолепна в обтягивающем, обрисовывающем прелестную фигурку платье, холодный серебристо-белый цвет которого приятно контрастировал с её золотистыми волосами, уложенными так, чтобы оттенить черты лица и шеи. Всё же шока на этот раз я не испытал (велика сила привычки!), и смог рассмотреть Королеву Красоты Империального Союза 6340 года внимательнее, оценивающим мужским взглядом. Она была очень красива, как ранее я успел заметить, причем не просто красива, а миловидна. Все движения — жесты руками, походка, осанка — образец грации, изящества и женственности. Прекрасное личико прямо-таки излучало внутреннюю душевность и теплоту. Фигура… да, фигурка у неё была будь здоров. Впрочем, почему была? Она и сейчас… Но всему своё время. А ещё хотелось ловить на её лице малейшие оттенки эмоций. Да, как у… Нет, нет. Только Эллия, и больше никто!
— А, да это же Анри Сейвиль, — божественный голос зазвучал снова, — оставьте нас, Алеф, нам нужно поговорить.