Комбат проклинал тот день, когда стал офицером. Его затаскали как вышестоящие, так и смежники, от чиновников до безопасников. Бывший пионерлагерь пестрел от «больших звёзд», которые были буквально везде, солдаты-срочники успешно или не очень прятались от них. Неудачников обычно отряжали на какие-нибудь работы.
— Сколько единиц авиации покинуло лагерь? — допрашивал майора целый генерал-полковник из Министерства обороны.
— Наблюдатели сбились со счёта на второй тысяче, — отвечал тот, — в общей сложности, около пяти тысяч.
Генерал пытался наорать, но комбат тихо сказал:
— Это не наша вина, товарищ генерал. Они вылетали с разных сторон, иногда большими группами, иногда резко уходили вверх, некоторые возвращались. Тяжёлых воздушных машин ушло на девятнадцать ноль-ноль сто две штуки. Из них на девятнадцать ноль-ноль вернулось двадцать шесть штук. Они все одинаковые, без цифр и других знаков на корпусе, поэтому мы не знаем, вылетал ли кто по второму разу. Были замечены и посчитаны также наземные колонны, разного размера и в разном составе, на девятнадцать ноль-ноль их ушло сорок две, возвратов не зафиксировано. Единиц техники в колоннах вышло шестьсот четыре, на каждую приходилось от восьми до двадцати двух.
Но это были ещё цветочки. Ягодки появились, когда патрули нарушили воздушное пространство десятков других стран. Министерство иностранных дел России разразилось заявлением только тем же вечером, с опозданием на несколько часов. Части противовоздушной обороны и авиации приводились в боевую готовность, пытались атаковать неопознанные летающие объекты, только безо всякого результата. Ракеты уничтожались, от пушек и пулемётов истребителей прикрывались защитными полями. Македониане на атаки не отвечали, совсем. После заявления МИД России, прогремевшего на весь мир, в войска поступили приказы прекратить тратить дорогостоящие ракеты на неуязвимые цели. Но не везде.
Один инцидент всё-таки произошёл — македонианскую наземную колонну, двигавшуюся по территории одной из «горячих точек» к месту развёртывания, обстреляла группа самолётов НАТО. То ли пилоты перепутали их с боевиками, от которых должны были охранять мирное население, то ли командование решило сделать «проверку на прочность» македониан, так и осталось неизвестным мировому сообществу, хотя наверняка подземляне-то поняли, что к чему. Руководство НАТО, пытаясь замять скандал, выдвинуло несколько версий и начало расследование, конечно, стараясь отвести удар от себя самих, только участникам провокации было уже всё равно. Колонна ответила таким шквалом огня по непрошеным гостям, одновременно прикрывшись полями от выпущенных неприятельских ракет и снарядов, что моментально распылила их на молекулы. Две пары новейших многоцелевых истребителей-бомбардировщиков просто стёрлись с лица небес, не осталось ни обломков, ни тел пилотов, лишь густые клубы белого дыма медленно расплылись в воздухе.
Вой в западной прессе поднялся страшный. В военных министерствах царила настоящая паника, правда, внешне она не показывалась. Одно за другим звучали «резкие заявления» высокопоставленных лиц, на которые виновники не обращали никакого внимания.
На второй день армию постоянных журналистов, работавших в Москве и уже пытавшихся вылететь в зону контакта, пополнили их коллеги, командированные ведущими издательствами мира (читай — Запада), сотрудники разведок, миссии дипломатов и так далее и тому подобное. Несколько десятков тысяч человек напрочь забили все рейсы в сторону юга России, как воздушные, так и железнодорожные. Органы, занимающиеся аккредитацией журналистов и прочих иностранных граждан, также загрузились работой по самое нехочу. За такой короткий срок система не успела выработать чёткие критерии, кого пускать, а кого нет, и это породило массу проблем. Ажиотаж нарастал. Неизвестно, чем бы всё это кончилось, но регент выделил два тяжёлых воздушных транспортника, каждый из которых мог взять на борт до трёх тысяч человек, что облегчило ситуацию, но снова не всем.
Для журналистов и дипломатов рядом с территорией воинской части быстро, буквально за несколько часов, возвели жилые корпуса и пресс-центр, куда время от времени направлялась телевизионная трансляция из штаба регента. Желавшие приватных разговоров и интервью, как и было заявлено, допускались маленькими группами, до десяти человек, в македонианский лагерь. Здесь тоже не обошлось без инцидентов, когда сотрудники разведки пытались что-то стащить или сфотографировать явно запрещённое, накрытое маскировкой. Были также две попытки силового захвата македонианского имущества в опорных пунктах, подавленные настолько жестоко, что руководства мировых спецслужб пребывали в ступоре. Группы спецназа и других сотрудников, участвовавших в операции, а также помогавших им агентов на местах уничтожили полностью. Отдавшие приказ офицеры, вплоть до очень высоко стоящих, были показательно «казнены», кто у себя дома, кто на конспиративной квартире, а кто и посреди воинской части атакой с воздуха, причём выяснилось, что македониане прекрасно осведомлены обо всех деталях и виновниках «авантюры».
Когда журналисты попросили Рэма Бугенвиля прокомментировать случившееся, он заявил:
— Наши люди действовали абсолютно правильно и решительно. Мы и впредь будем быстро и беспощадно пресекать любые провокации такого рода. «Ошибка пилотов», «самодеятельность на местах» на которые уповает ваш генералитет, могли стоить многих жизней, следовательно, вы должны более тщательно проверять, по кому собираетесь нанести удар, вовремя пресекать ненужные инициативы подчинённых. А как это сделать, — ваши проблемы.
Это было уже слишком. Контактёр оказался практически неуязвим и чрезвычайно опасен. Истерику в средствах массовой информации волевым решением прекратили, разведывательную деятельность «грязными методами» свернули, стали добиваться официальных контактов. И тут выяснилось, что контактировать македониане хотят далеко не со всеми. Лучше всего они отнеслись к России, заняв часть её территории и наладив какие-никакие официальные отношения. Из европейских стран была допущена делегация только Германии, из азиатских — Китая и Ирана, и с американского континента — Кубы, Венесуэлы и Бразилии. Причём никаких официальных отношений ни с кем не устанавливалось, делегации внимательно выслушивались, после чего вежливо заверялись в заинтересованности и выпроваживались. Такое поведение очень не понравилось Соединённым Штатам, но сделать без риска ничего было нельзя, потому дальше громких заявлений в прессе дело не двинулось.
На третий день контакта министр обороны России предложил, а регент принял решение создать для обмена опытом отдельное подразделение, в которое вошли частично российские офицеры, частично македониане. Правда, особых успехов это не принесло, стороны держались достаточно отчуждённо в профессиональном плане, зато наладилось общение в неформальной обстановке. Грубо говоря, «обменивающиеся опытом» совместно пили водку. Разведка пыталась на этом сыграть, но попытка сорвалась — македониане действительно «не умеют пить». После второй-третьей стопки подземлянин трезвеет и дальнейшее накачивание спиртным приведёт только к отравлению.
На четвёртый день кассиопейскую эскадру зафиксировали земные радары и прочие аппараты военного и гражданского назначения, впервые в истории развёрнутые не на Землю, а вовне. Мир ужаснулся — оказывается, всё было правдой, — и замер в ожидании. В военкоматах начался гигантский приток добровольцев, особенно в части противовоздушной и противоракетной обороны.
Политики и учёные Земли встревожились, становилось ясно, что привычный ритм жизни на планете нарушен и возврата к старому больше не будет: как бы ни старались македониане, а после сражения в любой точке земного шара инопланетная или подземная техника попадёт в руки правительств, и начнется новый виток гонки вооружений. «Мир изменился после того, как на российскую землю ступили македонианские сапоги», — на все лады повторялось в прессе. Времена действительно изменились, человечество подошло вплотную к порогу новой технической революции.