– Пали!
Огниво высекает искру, та мгновенно воспламеняет порох – и вновь россыпь подпаленных болтов устремилась к берегу, помогая навести орудия на цель «трассерами»! Часть их пришлась точно во врага, не ожидавшего флангового обстрела, а следом раздался дикий рев повольников, ринувшихся в атаку:
– САРЫНЬ НА КИЧКУ!!!
– Перезаряжай!
Дезориентированные генуэзские арбалетчики принялись стрелять в сторону ушкуев – и ожидаемо до нас не достали. Несколько болтов лишь шлепнули по воде, еще пара уже на излете ткнулась в нос нашего судна. Но большая часть стрелков разрядились в сторону ревущих повольников – и поторопились! Ротники ведь начали атаку за пределами эффективной дистанции боя арбалетов, ограниченной полутора сотнями метров… И если фрязи кого-то и зацепили, то все одно эффективность поспешного залпа оказалась заметно слабее расчетливой, вдумчивой стрельбы.
А чтобы перезарядить арбалет, также требуется время…
Во второй раз частые хлопки тетивы раздались практически одновременно с обеих сторон, а я как раз забил прибойником сноп болтов в жерло пушки.
– САРЫНЬ НА КИЧКУ!!!
Фрязи ответили нестройным ревом, а я, насыпав из рога порох на запальное отверстие, уже схватился за огниво:
– Пали!!!
Три бомбарды ударили разом, синхронно, однако на этот раз полетевшие в сторону генуэзцев болты уткнулись в подставленные с нашей стороны павезы. Развить успех не удалось… Однако, судя по звону стали, треску дерева и яростным крикам сражающихся, повольники уже добежали до врага, вступив с генуэзцами в жаркую рукопашную.
Те смогли остановить первый, самый яростный напор ротников, удержав их на линии сомкнутых щитов, но уже минуту спустя отчаянно затрубил сигнальный рог фрязей на пристанях. Очевидно, небольшой отряд арбалетчиков комендант крепости все же оставил на причалах – в качестве боевого охранения. С которым только что схлестнулись казаки, судя по яростному реву донцов, ринувшихся в атаку, и звукам закипевшей схватки…
Начальник вражеского гарнизона все понял – и отдал единственный возможный в сложившихся обстоятельствах приказ. Громко затрубил рог в порядках генуэзского воинства, и строй врага, неплохо различимый на морском песке, явственно подался назад.
В сложившихся обстоятельствах последний шанс фрязей – оставить небольшое прикрытие на гибель, в то время как основные силы гарнизона отступят к замку прежде, чем казаки сомнут боевое охранение на причале и преградят генуэзцам путь к отступлению… Вражеский военачальник именно так и поступил, вот только обреченные генуэзцы не смогли толком сдержать напор бешено рвущихся вперед ушкуйников, искушенных в ближнем бою! Тонкая стена щитов фрязей, оставшихся в прикрытии, была прорвана всего за пару минут, и, прежде чем итальянский гарнизон успел бы отступить, сохраняя порядок, повольники ринулись преследовать врага…
Кажется, отступление итальянцев с минуты на минуту превратится в беспорядочное бегство. А там недалеко и до прорыва в замок на плечах бегущих, как то предсказывал Дмитрий Шуй…
Глава 4
Липень (июль) 1382 года от Рождества Христова. Цитадель Порто-Пизано
– …Условия наши просты. Вы отдаете все имеющееся у вас злато и серебро, включая проданные татарами православные иконы. Они забрали их на Руси… А также всех рабов, находящихся в замке! И если до полудня вы соберете достойный нашего внимания выкуп, мы уйдем… И даже не сбросим в море те запасы провизии, что не сможем увезти на кораблях.
Аристарх, хорошо сведущий в языках и прекрасно изъясняющийся на итальянском (или генуэзском наречии итальянского, если оно существует), точно перевел мои слова.
– А если нет… Что же, мы возьмем вашу крепость штурмом! И первыми я брошу в бой галерных рабов, уже вкусивших крови генуэзцев… Но то была кровь воинов – теперь же пострадают невинные. Я не желаю насилия над мирными жителями, не желаю слез ваших жен и дочерей, но их возьмут с боя, если вы не отдадите все, повторяюсь, ВСЕ свое богатство!
Вышедший на стену переговорщик-нобиль (крупный такой, дородный серобородый муж очень представительного вида, с массивной серебряной цепью на шее) открыл было рот, чтобы ответить… Но я закричал еще громче:
– И помните! Я узнаю у всех освобожденных рабов, творилось ли над ними какое беззаконие в последние часы, и горе вам, ежели кто из господ посмеет выместить свой гнев на них ПОСЛЕ моих слов! Мне доподлинно известно, что большую часть невольников вы успели спрятать в крепости… Так что не смейте меня разозлить!