— Совет созван, — говорит он.
Моя кровь превращается в лед в жилах. Хотя созыв Совета Богов ничего не значит для нас, ПолуБогов, или других Смертных Богов, это означает, что самый сильный и могущественный из местных Богов-Повелителей скоро снизойдет до Смертных Богов Ривьера. Это значит, что придет и наш отец — то самое существо, из-за которого Руэн получил этот шрам.
— Когда?
— Неизвестно, — отвечает он. — Подозреваю, к концу семестра, после экзаменов. Им потребуется время, чтобы известить всех, и на то, чтобы они выбрались из тех гедонистических удовольствий, в которых утопают.
Я резко киваю и сворачиваю в коридор. Спустя несколько ударов сердца я слышу тихий звук шагов Руэна позади меня. Он ничего не говорит, и я тоже, пока он следует за мной обратно в наши комнаты.
Когда мы достигаем башни в северной части общежитий и поднимаемся на самый верхний этаж туда, где находятся комнаты Первых Уровней-мужчин и их Терра, смертных слуг, нанятых для наших нужд, я начинаю ощущать усталость от прошедшего дня. Рахела постоянно тявкала на меня, пока я, наконец, не сдался и не позволил ей трахнуться, но какой ценой? Моими грёбаными барабанными перепонками? Разрядка, которую я получил, была в лучшем случае сносной, в худшем — бессмысленной. Меня забавляло то, как она своей ревностью подавляла всех девушек другого уровня, но это исчезло, когда она стала более отчаянной и цепкой — наполовину ожидая, что ее маленькие угрозы больше не трахать меня наберут вес, как будто я достаточно забочусь о теле, которым пользуюсь, чтобы притупить свои чувства.
Дверь распахивается, и мы с Руэном заходим внутрь, чтобы увидеть Каликса на его обычном месте у стены. Он смотрит во внутренний двор сквозь арочные окна, занимающие всю стену. Когда мы входим, он не оборачивается.
— Ты вернулся, — говорю я. — Как все прошло в Миневале?
— Интересно, — отвечает он. Пока он говорит, его глаза прикованы к пейзажу за окном.
— Правда? — Спрашивает Руэн, подходя к бару вдоль стены, берет графин, полный жидкой амброзии, и наливает себе полный бокал. — Такое редко услышишь от тебя. Я думал, ты презираешь Талматию — это одна из причин, по которой ты так сопротивлялся ее призыву.
Я вздрагиваю от слов Руэна. Поддавшись на распутные уговоры Рахелы, я отчасти забыл о том факте, что еще одна подруга нашего отца использовала свою власть, чтобы командовать нами. Нет, ей было недостаточно того, что она могла трахаться с кем пожелает, но любому, кто отказывал ей, особенно тем из нас, кто сам не был Богами, приходилось мириться с ее вспышками гнева и требованиями. На этот раз она призвала Каликса, но в следующий раз, я не сомневаюсь, Талматия или кто-нибудь из других могущественных спутников Бога Азаи также призовут Руэна или меня.
— Она просто заставила меня работать охранником на время каникул, — отвечает Каликс. — Было либо так, либо присоединиться к ней в постели, и я уже это делал. На данный момент я нахожу ее скучной. Какой бы Божественностью она ни обладала, это определенно никак не влияет на ее сухую пизду.
Сурово, но, без сомнения, верно. Талматия — не что иное, как Богиня, одержимая собой. Имеет смысл, что она была близка с кем-то вроде Азаи, поскольку нашему отцу не безразлична его собственная внешность или сила.
— Что сделало эту поездку такой интересной? — Спрашиваю я, снимая мокрую рубашку. Она шлепается на пол, и я тянусь к завязкам на брюках, чтобы снять их тоже. Они прилипают к моим ботинкам, и я снимаю их, прежде чем голышом подойти к гардеробу.
— Вор, — отвечает он.
— Кто-то украл у Бога? — Я останавливаюсь, подходя к шкафу. — Как Талматия убила его? — спрашиваю я. Какой бы тщеславной она ни была, без сомнения, ее наказание было жестоким.
Голос Каликса, когда он отвечает, полон веселого смеха. — Она этого не сделала.
Руэн поднимает взгляд со своего места. — Что? Она оставила его в живых? — Я согласен с замешательством Руэна. Милосердие не свойственно Богу, особенно тому, кто известен своей жестокостью.
Каликс качает головой. — Нет, вор сбежал — украл несколько человек прямо из темницы и исчез. Талматия была в ярости.
— Кого он украл? — Я спрашиваю. Кто может быть настолько важным, что смертный рискует ради него своей жизнью?
— Ничего существенного, — отвечает Каликс, махнув рукой. — В любом случае, это просто несколько заключенных, приговоренных к смерти.