Однако, в отличие от других комнат, здесь вторая кровать пустует. Похоже, я буду жить одна. Ещё один повод для благодарности. Прежде чем направиться к кровати, я оцениваю точки доступа. Окно может быть маленьким, однако оно не только может быть путем к отступлению, но и птицам-посыльным Региса оставлять записки. Правда, спрятать вещи практически негде. Пол голый и скрипит при каждом шаге. Я могла бы попытаться приподнять одну из панелей и спрятать там свое дополнительное оружие — я так и сделаю, если не смогу придумать что-нибудь еще. Кровать… Я бы предпочла передвинуть ее, но, учитывая пространство размером со шкаф, окружающее меня, больше ей некуда деваться. Я бросаю свои вещи на вторую кровать и падаю на другую.
Завтра, я думаю, это начнется. Завтра будет первый день из многих, которые станут либо началом моего падения и безумия, либо доказательством того, что у меня есть все необходимое, чтобы убить истинного Бога. Потому что чем дольше я размышляю о клиенте и смехотворной сумме денег, которую он предлагает, тем больше я начинаю понимать, без тени сомнения, что моя цель должна быть могущественной. И теперь уже слишком поздно отступать.
Глава 12
Каликс
Метал ударяется о металл, отчего искры летят в мое мокрое от пота лицо. Горячие угольки пляшут по моим щекам. Боль только придает мне сил. Я до сих пор помню, как лезвие вора обожгло мне глаза, лишив зрения и забрав его у меня в считанные мгновения. Необходимость избавиться от этой слабости обжигает мне нутро. Напротив меня рычит Теос, и я ухмыляюсь, потому что знаю, что чем злее он становится, тем легче привести его именно туда, куда я хочу. Поворачиваясь в сторону, когда он ныряет вперед, я останавливаюсь и смотрю, как он пролетает мимо и возвращается ко мне с покрасневшим лицом.
— Прекрати играть со мной, Каликс, — рявкает Теос. — Борись, блядь, серьезно!
— Я всегда серьезен, брат, — легко отвечаю я, когда его меч соприкасается с моим. Еще больше искр пляшет у меня перед глазами, когда резкая тяжесть его нападения заставляет меня отступить на шаг. — Просто так получилось, что я в прекрасном настроении, а ты гребаный ворчун.
На краю площадки для спарринга Руэн поднимает голову, его холодные глаза блуждают по мне, оценивая, как всегда. Меня это не беспокоит. Он может смотреть и изучающе рассматривать меня столько, сколько пожелает. Несмотря на то, что он занимается этим уже много лет, ему еще предстоит разобраться во внутренней работе моего разума так, как он, кажется, уже разобрался со всеми остальными. Даже я не могу сказать ему, чего не хватает. Иногда меня накрывает волна эйфории, которую может предложить жизнь — со всем сексом и болью, о которых только может мечтать мужчина, — а иногда она испаряется, погружая меня в худший из кошмаров.
Все зависит от дня.
— Что привело тебя в такое настроение? — Спрашивает Теос, парируя следующий выпад моего клинка, а затем наносит свой собственный удар. — Просвети нас — и дай мне подсказку, как я могу тебя одолеть.
Я уклоняюсь с пути следующего удара его меча, мои ноги в сапогах скользят по грязи, и я едва не получаю порез. — Новые Терры прошли ориентацию, — отвечаю я. — Наша появится утром.
Лицо Теоса искажается. — Не сломай эту, — предупреждает он, прежде чем ткнуть в меня концом своего клинка.
Я смеюсь, когда он рассекает мой бицепс, в то время как я уворачиваюсь и обхожу его сзади. В мои намерения никогда не входило ломать маленьких человечков. Я всего лишь хочу поиграть с ними. И это не обязательно моя вина, что их так чертовски легко ранить. Однако Теос не дает мне возможности сказать так много, поскольку с головой погружается в серию атак, которые я вынужден отражать.
Мы двигаемся туда-сюда вдвоем. Наши клинки сталкиваются, металл скрежещет о металл. В отличие от игр с другими уровнями, спарринги с моими братьями — это всегда азартная игра. Иногда выигрываю я. Иногда выигрывают они. И иногда, как, кажется, сегодня, мы оказываемся в тупике, и ни один из нас не может претендовать на победу. Они действительно единственные, кто заставляет меня попотеть.