Проходят еще секунды. Несмотря на дискомфорт, мужчина не сопротивляется. Его голова двигается взад-вперед, пока он сглатывает, борясь с вторжением, бьющим по внутренней части его горла.
С разочарованным вздохом я отстраняюсь, давая ему возможность перевести дух, а затем еще раз обхватываю его затылок и толкаюсь обратно внутрь. Моя голова запрокидывается, когда я толкаю член внутрь, слишком резко из-за моего собственного разочарования. Туда-сюда. В его горло и снова наружу. Он задыхается. Он кашляет. Он не говорит мне остановиться.
Время от времени я смотрю вниз и вижу эти полные восхищения глаза, смотревшие на меня с удивлением. Даже когда слезы текут по его лицу, а красные пятна покрывают щеки, превращая его в грязное шлюшье месиво, он все еще умиротворяюще обхватывает губами мой ствол, практически умоляя о чести проглотить мое семя.
У меня вырывается вздох. Я считал их благословением? Возможно, эта мысль была приберегаема только для таких дерзких людей, как вор. Этот кажется жалким.
Мой член дергается, и я издаю стон, когда струя преякулята вырывается из меня в ожидающий рот слуги. Он стонет от удовольствия, посасывая его. Горячий язык скользит по нижней стороне моего члена, прежде чем обвиться вокруг головки.
Еще. Я желаю большего.
Мои толчки увеличиваются в темпе. Жестче. Быстрее. Я выгибаюсь над человеком, используя свою хватку за его голову как якорь. Я хватаю его и толкаю вниз, трахая его, как будто его рот — это чужая киска. Я полагаю, она бы боролась со мной — эта воровка. Больше, чем боролась, она бы проливала кровь, оставляя на мне шрамы от свокго сопротивления. Она ранила бы меня, а затем… в конце концов, она оседлала бы мой член и скакала на нем до полного оргазма. Как ее, так и моего.
Кровь, насилие и физическая борьба — вот что заставляет меня по-настоящему не понимать своего отца и других Богов. Чрезмерно жаждущие тела достаточно хороши на какое-то время, но, в конце концов, борьба приводит к восхитительному оргазму. Прилагать усилия и принуждать сопротивляющееся тело уступить? Головокружение — это такое освобождение.
Для меня не имеет значения, кто победит. Она или я. До тех пор, пока борьба дает мне сладкий вкус удовлетворения от того, что я ради нее потрудился.
Сама мысль об этой темной фигуре, отхватывающей мои бедра и принимающая мой член между своих ног, хлопающей своей насквозь мокрой киской по моим бедрам, заставляет меня выпустить сперму. Я резко останавливаюсь в своих толчках, удерживая череп руками, пока нос парня не утыкается в копну волос у меня в паху. Я высвобождаюсь в него, постанывая, когда извергаюсь. Моя сперма изливается из меня, стекая по его горлу в живот.
Когда я вырываюсь, наконец-то выкинув из головы свою воображаемую партнершу, он молча берет мой член в руку и облизывает нижнюю сторону. С ухмылкой я наблюдаю, как он поедает последние остатки моего оргазма. Он обхватывает губами мою головку, его язык подглаживает ее, и мне приходится резко отстраниться, чтобы не дать ему вызвать у меня еще одну эрекцию. Я и так заставил своих братьев ждать достаточно долго, потребуется еще как минимум час, чтобы насладиться задницей этого парня, и после того, как я получил освобождение, я не хочу выслушивать их ругань больше, чем, без сомнения, уже получу.
— Это все, — говорю я, поднимая штаны и снова завязывая их.
— Вы довольны, хозяин? — Он поднимает на меня взгляд, губы влажно блестят, а лицо в красном месиве.
Я улыбаюсь ему сверху вниз и провожу большим пальцем по его нижней губе, прежде чем поднести ее ко рту и высосать последнюю каплю моего собственного оргазма. — Весьма доволен, — говорю я ему, зная, что это ложь лишь наполовину. — Твои губы доставили мне удовольствие.
Выражение его лица расцветает. — Если я вам когда-нибудь понадоблюсь, — говорит он. — Я рад предоставить эту услугу и… другие.
— Должным образом принято к сведению, — говорю я, отстраняясь от него, когда заканчиваю завязывать штаны и отворачиваюсь. — Ты можешь продолжить выполнять свои обязанности здесь.
С этими словами я оставляю человека на коленях, с животом, полным моей спермы, и направляюсь в покои на вершине северной башни.
Глава 13
Кайра
Утро наступает с сумеречным небом и тишиной. Если на территории Академии и есть птицы, они либо спят, либо мертвы. Непривычно просыпаться под звуки — ничего, и это не успокаивает меня в мой первый день, когда я маскируюсь под слугу в «Академии Смертных Богов».