— Только те, кого повысили? — Сцепив руки на пояснице, я оглядываю Дариуса и Инид, пытаясь заметить нервничающих Смертных Богов и выбрать тех, кто уже знает, что сегодня им предстоит сражаться. Это не сложно — по крайней мере, для меня это не так. Я могу учуять добавленную толику волнения за милю. На другом конце арены, сидя в секции, отведенной для нижних уровней, я замечаю девушку, которой служит Найл. Ее рыжие волосы выделяют ее, даже когда они убраны с лица и стянуты в узел. Я осматриваюсь по сторонам и вижу Найла, спешащего вниз по лестнице с подносом с напитками.
— Нет, — отвечает Теос, отвлекая меня. — Боги не любят скучных представлений, поэтому они будут выбирать предыдущих чемпионов наугад и бросать их на ринг по своему желанию.
— С Маладезией у руля, это может быть, не совсем так, — говорит Руэн. — Её больше интересуют ничьи и ясные победители — чем больше похвалы получают окружающие, тем выше становится её сила.
— Сила? — Я смотрю на него сверху вниз, встречаясь с его глазами цвета полуночи.
— Боги часто получают немного силы от тех, кто рядом. Силу. Похвалу. Секс. Акслен — Бог Победы, значит, он чувствует прилив энергии, когда его ученики побеждают — даже на тренировках. Демия, Богиня Птиц, обычно всегда с одной из них рядом. Они зависимы от собственных способностей, и чем дольше питаются ими, тем сильнее становятся.
Я удивлённо приоткрываю рот. Как же это увлекательно. Кто бы мог подумать, что о Богах мне ещё есть чему удивляться? Я перевожу взгляд на арену с вновь обретенным интересом. — Тогда почему вы были так удивлены, что Богиня Восхваления будет руководить боями сегодня? — Спрашиваю я.
— Потому что она не кровожадная, — бормочет Каликс.
— Не кровожадная? — Я повторяю.
— Битвы обычно привлекают Богов, которые предпочитают видеть кровь и разрушения, — говорит Теос. — Бог Победы, Бог Битв, Бог Войны, Бог Боли, Бог Стратегии — мы ожидали любого из них. Но не Богиню Восхваления.
Я на мгновение задумываюсь над этим. Полагаю, в этом есть смысл. Менее жестоким Богам, вероятно, было бы неинтересно наблюдать, как их дети сражаются друг с другом. С другой стороны, я задаюсь вопросом, существует ли Бог, которому не хватает какого-либо насилия. Где-то должен быть Бог, чья сила проистекает из мира или безмятежности. Возможно, он и существует. Но стал бы он приходить сюда, в этот смертный мир, где всё пронизано хаосом? Вряд ли.
Жаль, я полагаю. Смертным не помешало бы больше мира и безмятежности. Возможно, даже Смертным Богам это тоже не помешало бы.
Звучит звук рога, эхом разносящийся по арене и мгновенно заставляющий замолчать галдящую толпу. — Начинается, — бормочет Теос, наклоняясь вперед, его взгляд устремлен через арену на своего друга. Словно под инстинктивным влиянием окружающих, мое сердцебиение ускоряется, и я тоже оказываюсь прикованной к Дариусу и Богине, стоящей у руля арены. Мы ждем, затаив дыхание.
— Приветствую вас, студенты! — Маладезия кричит через всю арену, ее голос звучит отчетливо, несмотря на расстояние. Должно быть, она использует для этого какой-то Божественный артефакт. — Добро пожаловать на арену боев этого семестра!
Студенты разражаются радостными возгласами, поднимая руки и кулаки в воздух. Богиня улыбается и позволяет прервать себя на мгновение, прежде чем снова поднять руки и заставить их замолчать.
— Пока все наши новоиспечённые продвинутые ученики направляются на арену, перед вами выступит декан нашей Академии — Долос.
Пока она говорит, тень за ее спиной движется вперед, проскальзывая к перилам, отделяющим правящих Богов от остальных. Мужчина выходит из этой тени и занимает ее место. Маладезия слегка кланяется в поясе и отходит в сторону, уступая ему возможность обратиться к толпе, мгновенно зачарованной его внезапным появлением. Я напрягаюсь, грудь сдавливает, и я с трудом сглатываю ком в горле.
— Черт. — Тихое проклятие Теоса говорит мне все, что мне нужно знать. Этого Бога не любят.
— Добро пожаловать всем, — объявляет Долос. Лицо у него заостренное, почти как у скелета. Его глаза глубоко запали, по бокам лица пробегают тени, усиливая образ скелета, покрытого тончайшей кожей. Кровь шумит у меня в ушах. Мое дыхание учащается. — Мне так приятно видеть вас всех здесь, — продолжает Долос.
На мои плечи и спину наваливается тяжелый груз, и несколько капелек пота выступают вдоль позвоночника. Звук его голоса отступает на задний план, когда моя кровь приливает все быстрее и быстрее, а сердцебиение берет верх. Лед скользит по моим конечностям. Рвота угрожает выплеснуться наружу. Я сглатываю и сглатываю снова, ощущая вкус гнили и желчи. Что. За. Черт.