— А я не против, только за то, что ты сумел продавить остановку роста военных бюджетов я уже готов тебя расцеловать.
К сожалению, повода сделать рокировку в министерстве обороны пока повода не нашлось, поэтому адмирал Чернавин пока сидел «в засаде». Маршала же Соколова уговорить на резкое снижение затрат не удалось, такое началось давление со всех сторон, что я реально начал опасаться бунта. Снимут как Хрущёва за «перегибы» и прощай все планы на реформирование общества.
Короче говоря, пока договорились на ближайшую пятилетку «заморозить» расходы на военку. При том, что общий госбюджет у нас рос на пять — очень примерно в среднем — процентов в год, к началу тринадцатой пятилетки военные расходы должны были хоть немного уже войти в некие разумные рамки.
— Хватит о работе, — Лигачев подхватил шампура с одуряюще пахнущим мясом и сгрузил их на стол, — все налетаем. Или давайте сначала выпьем.
— Ну, за успех предприятия, — провозгласил тост я, и мы с характерным стекольным клацанием сдвинули пивные бутылки.
Отхлебнул пенного. Бархатное, одно из не многих более-менее приличных сортов, продающихся в эти времена в СССР. К сожалению, все вот эти рассказы о прекрасном пиве родом из Союза, которое очень настоящее и очень натуральное — в противовес западному «пластиковому» и вообще «порошковому» — при детальном рассмотрении оказались полной лажей. Пиво в эти времена было в лучшем случае посредственным, а истории про то, что оно якобы «живое» и стоит всего три дня объяснялись максимально банально. Нарушениями технологий на производстве, плохими моющими средствами и заражением продукта посторонними бактериями. Такое пиво действительно могло стоять в лучшем случае несколько дней, вот только достоинством данное обстоятельство назвать было достаточно сложно.
Поставили на 12 пятилетку строительство нескольких дополнительных пивных предприятий, в том числе и Ленинграде, так что будет у нас и тут своя «Балтика», даже не знаю, хорошо это или плохо. С другой стороны, чтобы побороть бесконечный водочный алкоголизм, я готов был пойти на любые меры.
Что касается нас, то как-то так сложилось, что компания у нас подобралась малопьющая, водку — тем более летом на жаре, ну ее нафиг — практически не употребляющая, так что на четверых взрослых мужиков был заказан всего один ящик пива. Считай — детская доза, можно сказать, что мы честно следовали в русле декларируемой партией борьбы против алкоголизма и за ответственное употребление горячительных напитков.
— Как у вас вообще дела-то с бюджетом двигаются? — После определенной паузы, когда слышно было только сосредоточенное жевание, иногда прерываемое глотками пива, поинтересовался Примаков. — Вроде нефть немного приостановила падение, панические крики тоже подутихли. Как у нас там с экономикой?
— Вообще-то это секретная информация, — Рыжков указал шампуром в сторону Евгения Максимовича. — У тебя допуски-то есть, чтобы такое спрашивать?
(Рыжков Н. И.)
— У него такие допуски, — хмыкнул я, — что тебе Коля и не снились. Нормально у нас все с бюджетом. Подрезали расходы, где только смогли, уменьшили в два раз дефицит по сравнению с 1985 годом. Опять же от самозанятых денежка начала течь понемногу…
— Это еще не известно, хорошо или плохо, — мрачно пробормотал глава правительства СССР. Если бы какой-нибудь министр экономики с таким лицом вышел к журналистам в США, там бы сразу началась паника и кризис во всех местах, а у нас ничего. Просто Рыжков был пессимистом по жизни, что, впрочем, не так уж плохо в нынешней ситуации.
— Только не начинай опять за Грузию… — Простонал я, отвлекаясь от шашлыка.
— Ты видел их показатели всего за два месяца⁉ За два!
— А что с Грузией? — Поинтересовался Евгений Максимович.
— Там в «самозанятые» уже записалось половина населения, скоро все планы можно будет засунуть в задницу, пользы от них не будет нисколько.
— Ну не половина, а всего полсотни тысяч человек.
— За два месяца!
— Ну и пусть, — я пожал плечами.
— А на заводах кто работать будет? Продукцию выпускать?