— Ну… — Громыко явно был не готов к подобному разговору.
— А я вам скажу. Только один вариант — победа и разрушение коммунистического блока, а лучше и уничтожение самого СССР. Все истории с разрядкой и прочими улучшениями отношений — исключительно тактические приёмы. Спроси любого американского политика — никто из них не станет рассуждать о «конвергенции» систем, о сближении взглядов, мирном сосуществовании и эволюции общества. У них в руках пистолет, и они готовы его применить в любой момент, если представится возможность. Они будут воевать с нами до конца, не на военном поле боя, где победителей в случае начала обмена ударами просто не будет, а на экономическом, социальном и идеологическом, — я понял, что начинаю заводиться, остановился и сделал несколько вдохов-выдохов. — А мы сиськи мнем все время, пытаясь придумать, как лишний раз отношения с ними не испортить.
— Но ядерная война, она никому не нужна…
— Никакой ядерной войны. Для американцев она не приемлема просто потому, что администрация допустившая гибель ста миллионов своих соотечественников не имеет шансов на следующих выборах. Ни больше не меньше, — Громыко на этот аргумент явственно хмыкнул, но возражать не стал.
Вообще у нас в стране в высших эшелонах власти и особенно в среде дипломатического корпуса сложилась какая-то странная и не понятная для человека из будущего ситуация с недооценкой внутренних процессов в США в связи с влиянием их на внешнюю политику лидера капиталистического мира. Очевидно, бытие определят сознание, против этого тезиса вообще сложно оппонировать, и дипломаты из СССР невольно примеряли на визави свои понятия о том, что важно и что — нет.
У нас, как бы странно это не звучало, внешняя политика всегда имела приоритет над внутренней. Главное было определить направление государственного корабля по мировому океану, а уж средства для этого движения внутри себя всегда можно было изыскать. Это, кстати, само по себе являлось с моей точки зрения громадной проблемой, одной из тех, которые привели к крушению Союза.
Так вот в США все было иначе. Главное — это политика внутренняя. Четырехлетний электоральный цикл — это святая корова, альфа и омега, которой была подчинена и политика внешняя. С коммунистами можно ссориться или мириться, можно осваивать новые рынки, начинать или заканчивать войны, но одним глазом политик из Вашингтона всегда присматривал за собственными рейтингами и за реакцией электората на те или иные телодвижения. И опять же в после выборов политик мог позволить себе гораздо больше, чем перед выборами. «Сильнее нас конец квартала», — переводя на русский бюрократический.
— Выборы только-только прошли, Рейган победил более чем уверенно, он имеет возможность сейчас не слишком обращать внимания на рейтинги.
— Без сомнения, однако это не значит, что жизнь заканчивается сегодня. Рейганы приходят и уходят, а СССР и противостояние с капиталистами остается. В такой ситуации любые предложение по уступкам в пользу Вашингтона я буду рассматривать исключительно как попытку предательства. Это как, уж простите за такую аналогию, американцы выходят на перестрелку с желанием нас застрелить, а мы берем холостые патроны… А чтобы «чего не вышло». Я не призываю к мировой революции сейчас, но мне кажется, что в отношениях с западниками внешняя политика СССР страдает недостаточной жесткостью. Так что никаких односторонних уступок.
— Я вас услышал, Михаил Сергеевич, — В голосе Громыко послышались ворчливые нотки, «Мистеру 'Нет» явно мое вмешательство во внешнюю политику не понравилось. С другой стороны, отнюдь не нынешний глава МИДа был драйвером тех злополучных уступок конца восьмидесятых, показавших всем слабость Союза. Там связка Горби и Эдика поработала, и уж точно в этой истории внешней политикой будут заведовать принципиально другие люди.
— И еще один аргумент. Даже если договариваться о чем-то, то точно не с администрацией Рейгана. Он же упоротый ястреб, получается ведь шизофрения чистейшая, мы, идя ему на уступки, льем воду на мельницу партии, которая настроена по отношению к СССР более негативно. Рейган любое соглашение о разоружении с нами выдаст за свою победу, и это даст ему лишние проценты на выборах, для нас это выстрел себе в ногу.
— Рейган уже не сможет баллотироваться на следующих выборах — ограничение по второму сроку, — поправил меня Громыко.
— Да, но, во-первых, Буш не лучше. Он бывший глава ЦРУ, не нужно даже больших знаний вашингтонского болота, чтобы понимать, чьи интересы он будет представлять. А во-вторых, еще есть метеормы в следующем году. Если на них победят демократы, а они должны победить чисто статистически, — эмпирически было определено, что партия, взявшая пост президента в США, на следующих промежутках теряет места в Конгрессе, так что тут все было на стороне демократов, ну и у меня имелась пара идей, как усложнить жизнь Вашингтону. Конечно, середина 1980-х — это не двадцатые годы 21 века, такого раскола идеологического и культурного в этой Америке пока нет, но в любом случае без большинства конгрессе президенту в США сложно совершать резкие движения. С другой стороны, тому же Бушу это совсем не помешало в 1991 году Ирак атаковать, так что и переоценивать данный фактор тоже не стоит, — жить нам будет чуть-чуть легче.