(Москва, Старая площадь 6)
Кабинет члена Политбюро был примечательным местом. Размером с небольшую — но и не маленькую — спортивную площадку, посреди громадный стол буквой «Т», который по задумке должен использоваться для совещаний, при этом стульев вокруг него не наблюдалось. К ножке стола «снизу» приставлен еще один стол, за которым с двух сторон сидели референты первого и выполняли роль последнего защитного бастиона в борьбе за доступ к телу московского градоначальника.
По слухам Гришин любил вызывать к себе провинившихся и спускать на них вот эту пару своих ручных бультерьеров. Сам же в разносах Виктор Васильевич почти никогда не участвовал, голос старался не повышать, но при необходимости рубил карьеры без всякого сожаления, не взирая на личные связи и былые заслуги. И это при том, что первому секретарю московского горкома в 1985 было уже семьдесят. Стальной старик.
— Какая неожиданность, Михаил Сергеевич! — Мой визит явно выбил Гришина из привычной колеи. — Как же не принять, конечно.
Первый секретарь встретил меня на пороге кабинета и предложил присесть за стол, сам при этом уместился не во главе, а, как бы подчеркивая свое положение — напротив. Работающие тут же помощники Гришина мгновенно испарились, скрывшись за дверью.
— Обсудить нам с тобой, Виктор Васильевич, серьёзные вещи нужно, — когда традиционные расшаркивания были окончены, я почувствовал, что пора переходить к главному. Сам я при этом совсем не был уверен в своих действиях, все же не имелось у меня за плечами партийного стажа реципиента, понимание, что шагаю буквально по минному полю — неверный шаг вправо или влево и все — «привет лунатикам», — имелось абсолютное. — Пленум на носу, важные вопросы там будут подниматься в том числе и кадровые.
По спине — хоть в кабинете Гришина было и не так жарко — предательски пробежала капелька пота. Нужно начать заниматься каким-то спортом, а то телу всего пятьдесят четыре, а физические кондиции ни к черту, благо Горби никогда курил и почти не употреблял алкоголь, так что тут все было на самом деле не так уж и плохо. Зря что ли он в моей истории до начала двадцатых прожил, можно надеяться, что активных лет двадцать-тридцать у меня есть.
Если не пристрелят раньше, конечно.
— Обсудить — это хорошо, всегда полезно, — очень аккуратно и обтекаемо согласился Гришин. При этом развивать дальше мысль не стал, предлагая мне начать предметный разговор первым.
— Ты, Виктор Васильевич, не обижайся, у нас с тобой раньше имелись разногласия по важным вопросам, — я расстегнул пуговицу пиджака и откинул полы в стороны. Развернул ладони в «открытую позицию», — при этом ты мое выдвижение, на пост Генсека поддержал, а ведь мог выступить против.
Не мог, конечно, просто потому, что не хватало «оппозиции» в момент голосования боевых единиц, не было даже смысла суетиться.
— Ну как же, единство партии — это основополагающий принцип, наш, не побоюсь этого слова, базис… — Опять начал произносить положенные слова первый секретарь, кажется даже без участия сознания. Вот чего у местных партийцев не отнять, так это способности заболтать любую проблему до состояния нестояния.
— Это да, — я «мягко» перебил Гришина, и продолжил свою мысль. — Но вы с Андреем Андреевичем же самые опытные товарищи в Политбюро, кто-то мог бы сказать, что мол негоже самого молодого на столь ответственный пост назначать.
— Не все определяется возрастом, Михаил Сергеевич… — Все так же обтекаемо продолжал отвечать Гришин, который явно не понимал, что я от него хочу.
— Или вот товарищ Романов. Ведь многие именно его считали самым вероятным приемником Константина Устиновича. Но думаю, что с ним вы бы точно не сработались бы, ленинградские обязательно захотели бы поставить на Москву собственного человека. Да и я сомневаюсь, что у меня получится с Григорием Васильевичем сработаться, этот его план опять же Ленинград-90. Слышали? — Гришин только неопределенно дернул плечом и поднял бровь. — О выделении из РСФСР северо-западного края и создании там новой союзной республики. Представляете, чем это для Российской Федерации обернется.
На самом деле я никаких следов этого плана пока тут не нашел, впрочем, и времени на это было не много, об идее создания союзной республики с центром в Ленинграде я читал в будущем, и немного пообщавшись с Романовым уже тут склонен был признать, что это вполне могло быть правдой. Ну а даже если нет — пускай глава Ленинграда сам потом доказывает, что не верблюд, дело ему, можно сказать, привычное.