— Фух, — я перешел с бега на шаг, и принялся тяжело «раздыхиваться». Тело мне досталось, конечно, не в лучшей форме, приходилось буквально с нуля приводить в тонус организм. Учитывая отсутствие мышечной памяти и возраст реципиента, — а еще лишний вес, куда без него — каждая тренировка давалась мне с огромным трудом. В прошлой жизни я так не позволял себе расслабляться до самого конца, и бегал и в зал тренажерный ходил. Пусть веса уже не те доступны были, да и марафон последний я пробежал лет за тридцать до своего попадания сюда, но обрастать дурным салом тоже считал ниже своего достоинства. — Все, парни, домой.
Бегущие впереди и сзади сотрудники «девятки» с заметным облегчением двинули по тропинке в сторону дома. Когда я первый раз выразил желание устроить себе вечернюю пробежку — благо тут в Сосновке имелся вполне приличных размеров зеленая зона, в которой я планировал намотать еще не одну сотню километров, — охрана буквально встала на дыбы. Ну то есть меня реально чуть ли не в психушку думали сдавать, во всяком случае в кремлёвскую больничку начали звонить на полном серьезе, наверное, думали, что генсек крышей потек на фоне безотчетного служения родине.
А уж как меня потом убеждали, что это небезопасно, что не по протоколу, что вообще такого никто не делает. Предлагали беговую дорожку установить в доме или еще какие-то тренажеры. От этого я, кстати, не отказался, толкнуть штангу — это дело тоже весьма и весьма пользительное и приятное. Но всерьез бегать по дорожке? От этого же мозг начинает плавиться уже через десять минут, и вообще никакого удовольствия не получаешь. А вот так — вечером, на свежем воздухе, да в компании приятной. Красота!
О том, как всполошилась Раиса Максимовна, даже говорить нечего. Вот уж кто от своего мужа, которого она думала, что знает как облупленного, такого поворота не ждал совершенно. Отношения с женой буквально за каких-то несколько недель сползли по шкале термометра куда-то в зону заморозков. Ничего удивительного, они с реципиентом тридцать лет прожили бок о бок, просто так человека — как бы я не был скептически настроен по поводу ее моральных качеств — не обманешь, как тут не всполошиться, когда личность супруга совершенно поменялась всего за каких-то пару дней.
Смешно сказать, Раиса Максимовна даже попыталась провести мне аккуратный допрос по фактам из прошлого, как будто подозревая, что ее мужа банально подменили. Не будь мне доступна память Горби тут бы я и спалился, без всякого сомнения. А так, легко ответив на все каверзные вопросы, идею о подмене генсека снял с повестки дня раз и навсегда, что правда не спасло от общения с докторами. Те приехали под видом планового — ну да, планового, как же, верим-верим — осмотра, померяли давление, сняли ЭКГ, спросили по поводу питания и неожиданного желания заняться спортом, но в целом тоже никаких причин для тревоги не обнаружили. Благо тело мне в наследство досталось вполне здоровое, и небольшая нагрузка ему помешать точно не могла, так что тут удалось отбиться, можно сказать, без потерь.
По поводу места жительства меня тоже кстати пытались «подергать». На нынешнюю дачу — старый деревянный дом, где еще Орджоникидзе жил в двадцатых годах — мы въехали, когда Горби стал Кандидатом в Политбюро. По всем приличиям Генсек должен был занимать жилплощадь более статусную, и мне стали активно сватать разные дома «побольше» и «поближе». В моей истории, Горби тут же перебрался в трехэтажные дом на Косыгина площадью 570 квадратов, из которого его выселили только 1991 году.
(Дом по адресу Косыгина 10, Москва)
Огромная роскошь по советским меркам, обычный рабочий условного ЗИЛа о таком даже мечтать бы не мог, при том, что разница в зарплате у нас была просто смешная. Мой официальный оклад на посту генсека составлял 800 рублей, при средней зарплате по стране примерно в 200. Капиталистические правители всего мира могут о таких сумм только плакать.
Вот только нахрена мне переезжать в такой дворец, я так понять и не смог. Дома я только ночую и то не каждый раз, семья у нас, мягко говоря, небольшая — «ты да я, да мы с тобой», как говорила моя бабушка — и вот спрашивается зачем нам такие хоромы? Что бы что? При том, что у нас еще квартира в Москве имелась на Щусева тоже отнюдь не малосемейка по площади. В общем от предложений я отмахнулся, что опять же вызвало у жены странное негодование, она, видимо, в переезде на новое место какой-то тайный смысл видела.
— Стоп, шнурок развязался, — я остановился, присел на одно колено — в животе многозначительно заурчало, уже и поужинать было не лишним, — и парой движений перевязал шнурки на кедах. Кеды были советские и, если честно, до беговых кроссовок из будущего сильно не дотягивали. Нужно было озаботиться чем-то более приличным, но что-то постоянно руки до этого не доходили. Или вернее — ноги. — Вперед!