(Джанни Аньелли)
Устроить встречу с представителем семьи Аньелли красные попросили через итальянский МИД, поэтому цепочка получилась достаточно длинной. К тому же подробностей неизвестные пока люди из СССР не передавали, поэтому Джанни Аньелли пришлось соглашаться на встречу фактически без всякого понимания ее подоплеки. Это было неприятно, и только необычность ситуации заставила итальянца согласиться.
— Добрый день, господа. — В переговорную зашла пара прилично одетых мужчин в хорошо подогнанных явно не советского пошива костюмах, Джанни в одежде разбирался хуже, чем в машинах или футболе, но такие мелочи замечал автоматически. — Спасибо, что согласились встретиться. Как вы возможно знаете, советское правительство объявило следующую пятилетку временем насыщения рынка потребительскими товарами, к сожалению, у нас в стране до сих пор есть с ними определенные проблемы…
— Если можно, ближе к делу, — никакого желания выслушивать новостные сводки из России итальянцы не имели.
— Хорошо, если вы не против, мы бы хотели подписать договор о намереньях. То, о чем пойдет речь, является коммерческой тайной, нам бы очень не хотелось, чтобы озвученное здесь до времени стало достоянием общественности.
— Не вижу проблем, — Аньелли кивнул сидящему рядом мужчине, которого представил как своего юриста, тот придвинул выложенный русским на стол документ, быстро пробежал его глазами и кивнул, подтверждая, что ничего подозрительного в нем нет. Максимально стандартные и виденные уже сотни раз формулировки. После подписания предварительного соглашения русский продолжил.
— Со следующего года, это пока секрет, советское правительство планирует создать две-три экспериментальных свободных эконмических зоны, где фирмы из капиталистических стран смогут размещать собственные производства. Их локация пока точно не утверждена, но вероятнее всего одна будет где-то около Ленинграда, вторая на берегу Черного моря, и третья — на Дальнем Востоке.
— Почему это должно быть нам интересно?
— Из-за условий, которые собирается предложить советское правительство. Мы готовы предложить два формата работы. Либо как совместное предприятие, либо полностью принадлежащее западным компаниям. Во втором случае советская сторона предлагает площадку для производства, подвод коммуникаций, любое сырье и энергоресурсы, а также рабочую силу по внутренним ценам СССР. При этом оплату за все вышеперечисленное мы предлагаем брать выпускаемой продукцией по взаимозачету.
— Налоги?
— У нас в стране пока нет налоговой системы в привычном понимании, ее основы только разрабатываются, пока ответ на этот вопрос я дать не могу. Но вероятно они будут минимальными, и опять же мы готовы взымать его в форме готовой продукции.
Итальянцы обменялись быстрыми взглядами — условия были более чем интересными.
— Это второй вариант. Я так понимаю, вы имеете ввиду, что само производство будет построено полностью нашей стороной.
— Именно. Первый же вариант предполагает некую форму совместного владения и соответственно разделение вложений. Мы можем предоставить часть оборудования, инженерно-технический персонал и так далее.
— Зачем вам мы, если вы все сами можете?
— Закрыть те пробелы, в которых советская промышленность традиционно слаба. Дизайн, маркетинг, практическое внедрение новых технологий. Доступ на западные рынки опять же. Нет смысла скрывать, что в будущем мы планируем, набравшись опыта, строить уже полностью свои заводы, ориентированные в том числе и на экспорт. Впрочем, это вероятно будет не скоро, задача насыщения внутреннего рынка стоит у нас очень остро.
На некоторое время в переговорной повисла тишина, каждый обдумывал сказанное. Молодой служащий министерства внешней торговли — а именно это министерство было поставлено курировать проект создания свободных экономических зон — размышлял о том, что происходит на родине. Буквально на глазах в СССР происходили тектонические изменения, о которых еще год назад было невозможно даже подумать. Очень быстро, буквально один за другим, на покой отправлялись мастодонты советской номенклатуры, положение которых совсем недавно виделось незыблемым.
Вот, например, и его собственный министр Николай Семенович Патоличев, занимавший эту должность, страшно сказать, двадцать семь лет, при новом генсеке очень быстро отправился на пенсию. И что оказалось еще более непривычно — Патоличеву было уже под восемьдесят, рано или поздно он должен был уйти, тут все же логика имелась — на место министра не назначили варяга со стороны, а повысили уже работавшего в системе первого заместителя.