— Осталось только где-то кондитера найти, — буркнул я себе под нос спускаясь по достаточно хлипкому приставному трапу. Грузия встречала отменной погодой, светило солнышко, поддувал легкий ветерок, разгоняющий духоту, сразу захотелось плюнуть на все и двинуть к морю. Скинуть одежду и в набегающую волну занырнуть, а потом пивка с вяленой барабулькой. От всплывшей в мозгу картинки рот непроизвольно наполнился слюной. — И чего местным не хватает, живут практически в раю, а туда же…
— И тебе добрый день, Михаил Сергеевич, — с улыбкой бросился к подножию трапа встречавший меня Шеварнадзе. Видимо он увидел, как двигаются мои губы, но не услышал, что именно я пробормотал, поэтому подумал, что я с ним здороваюсь. — Как долетел?
— Долетел хорошо, — я повернулся и махнул рукой в сторону выгружающихся телевизионщиков. — Для них тоже транспорт организуй и давай сразу на завод ехать, пока время еще не слишком позднее. Не будем откладывать дело в долгий ящик.
— Это что, телевидение? Зачем телевидение? — Шеварнадзе даже не пытался скрыть, что появление журналистов его не радует. Мягко говоря. Очевидно грузин надеялся порешать вопросы тихо-мирно, без вынесения сора из избы. Типа сейчас генсек прилетит, кого-то отругает, руководство завода вероятно снимет, но его тут быстренько обработают в нужно ключе, и он вредные новации, которые только людей тревожат, отменит. Ну и как-то оно дальше будет само существовать в тех же рамках, что и раньше. Ох уж эти, блин, консерваторы. От слова консерва.
— Как зачем? — Наигранно удивился я, — вопрос архиважный, мы не имеем права скрывать его от трудящихся. Пока русский Ваня трудится за свою зарплату где-нибудь в Свердловске и потом то талонам должен колбасу отоваривать, его коллеги тут в Грузии работать не хотят, хотя условия у них в разы лучше. И климат приятнее и снабжение богаче, мы еще потом в какой-нибудь местный гастроном заедем, подснимем полки, товаром забитые.
— Михаил Сергеевич, — когда мы наконец погрузились в машины, — Шеварднадзе, кажется, начал прямо подпрыгивать на сидении от волнения. — Зачем показывать? У нас и так проблема, народ волнуется, кому от таких новостей по телевизору будет легче?
— Ну как же. Вот смотри, всего за полгода в Грузии самозанятыми уже больше ста тысяч человек зарегистрировались. Это же хорошо?
— Хорошо? — Переспросил Эдик, явно не понимая к чему я клоню и в момент став неуловимо похожим на Джамшута из известной в будущем пародийной передачи.
— Ну конечно же. Это показывает, что грузины готовы жить по-новому. Переходить из индустриальной экономики в постиндустриальную. Экономику услуг. Ну и зачем тогда Грузии все эти заводы? Они грязные, только воздух портят, зарплаты там маленькие, планы эти туда-сюда сверху спускают. Одна морока. Будут грузины мандарины выращивать, да туристов развлекать приезжающих на местную природу полюбоваться. И денег больше и уважения, и работать нужно меньше.
— Понятно… — Судя по перекосившемуся лицу Шеварнадзе, глава Грузии наконец понял, что я над ним практически в открытую издеваюсь. Не слишком разумный поступок, наверное, однако перед вылетом из Москвы я так или иначе отдал приказ о подготовке документов на «снятие» Эдика, учитывая обстоятельства, не думаю, что Политбюро будет против. И что мне больше всего нравилось в этом деле, даже искать, кого поставить на место Шеварнадзе не было нужно. Вторым секретарем в Тбилиси сидел Никольский Борис Валерьевич. Русский и всегда готовый при случае выдвинуться в первые ряды по зову партии и правительства. А до него, кстати, тут Колбин 2-ым секретарем был, тот самый которого в реале Горби на Казахстан поставил, вследствие чего там протесты начались.
Русский, москвич, при этом вроде как частично местный, это, кстати, не так уж и хорошо, но будем считать, что Никольский лет на пять вопрос по Грузии закроет, а там посмотрим. Нужно будет только правильную беседу с ним провести насчет всего того безобразия, что в этой республике творится. И с левыми доходами населения, и с наркотиками, и с деиндустриализацией ползучей.
А на его место — вторым секретарем то бишь — можно уже кого-то местного поставить. Или нет, имелся у меня в запасе кадр, которого я собирался двигать наверх, и чью карьеру требовалось немного подтолкнуть. Бойко Владимир Семенович, который нынче трудился на должности начальника производства на Мариупольском Металлургическом Комбинате им. Ильича. Пока это был один из тысяч подобных руководителей когорты «красных директоров» ничем себя особо не проявивший, однако потенциал у этого молодого сорокасемилетнего мужчины был огромный.