— Ну и что ты тут развёл⁈ — Вместо приветствия набросился Шеварднадзе на директора. Тот уже тоже отлично понимал, что карьера на этом фактически закончилась, поэтому даже не пытался как-то свести конфликт к минимуму.
— Я сколько писем написал? Руководству республики, в министерство, в ЦК! Что ни к чему хорошему эта инициатива не приведёт, что люди волнуются.
— Волнуются? Ах ты ж, сын шакала, — дальше Шеварнадзе и вовсе перешёл на грузинский, причём было видно, что глава республики сдерживает себя с большим трудом, чтобы не скатиться в банальное рукоприкладство. Тоже многое говорит о человеке. То, как он реагирует на неприятности, в смысле, и реакция Эдика мне совершенно не понравилась, это он при мне ещё сдерживается, возможно, как же он тогда с подчинёнными без свидетелей общается. Так действительно и рукоприкладства дойти можно, а мы чай не в XIX веке живём.
Я вылез из машины, ещё раз подставил лицо тёплому осеннему в этих краях солнцу. Плюнуть на всё и перенести столицу куда-нибудь на юга. В Тбилиси, например. Или хотя бы в Ростов. А можно куда-нибудь на чёрноморское побережье, в Одессу. Или в Николаев… Да нет, бред, какой Николаев? Кому вообще могло бы прийти в голову перенести столицу огромного государства в Николаев?
Я тряхнул головой, сбрасывая секундное наваждение, и вмешался.
— Товарищи, — прерывая этот бесплатный цирк с конями, подал голос я. — Вам не кажется, что сейчас не время ругаться? Давайте быстро обсудим, что, собственно, происходит, после чего я хотел бы лично переговорить с «трудящимися».
Хоть я и пытался сгладить личное отношение к работникам КАЗа, кажется, сарказм всё равно прорвался сквозь маску беспристрастности. Называть этих дармоедов трудящимися, то есть ставить на одну полку с, например, металлургами условного Магнитогорского комбината, было просто неприлично. Когда ты вместо полезного дела перерабатываешь ценное сырьё в дерьмо и получаешь за это деньги, называть тебя трудящимся достаточно сложно. Гораздо лучше тут подходит слово «дармоед». А ещё лучше — «вредитель». Где там у нас была такая статья в Уголовном кодексе?
В результате объяснений картина чуть прояснилась. «Бунт» возник не стихийно, имелась вокруг завода — интересно, это у нас вокруг каждого предприятия подобная «инфраструктура» вырастает или местная специфика дала о себе знать — прослойка автомобильной мафии, которая занималась торговлей запчастями и прочими изделиями, изготовленными в «обход кассы». Переход на хозрасчёт с оплатой каждого отдельного принятого госприёмкой грузовика заставил руководство попытаться напрячься и надавить на работяг. Те-то фактически ничем не рисковали, оставить их без зарплаты советское законодательство не позволяло, за такие игры можно было и тюрьму заехать легче лёгкого. А вот дирекция, у которой план начал не то что гореть, а пылать синим пламенем, в таких раскладах рисковала очень быстро потерять должности и уехать куда-нибудь на БАМ, демонстрировать там трудовые подвиги во славу Великого Октября. Менять тёплую Грузию на голые сопки Хабаровского края дураков не водилось, так что энтузиазм руководства в моменте пробил все возможные рамки.
А вот теневиков вокруг завода закручивание гаек не устроило тотально. Вот они-то через своих родственников и знакомых — ну не на пустом же месте канал сбыта ворованного возник — и внедрили идею устроить небольшой «скандал». Ещё и время выбрали такое «удачное»: у нас как раз через неделю планировалась большая встреча лидеров СЭВ в Будапеште, где я собирался наконец озвучить нашим друзьям условия, на которых мы будем — благо взлетевшая цена на нефть позволила нам немного вздохнуть в плане поступления валютной выручки — сосуществовать далее. Хорош был бы советский генсек, поехавший нагибать партнёров и при этом имеющий «пылающий» тыл за спиной.
— Так, всё понятно, — я махнул рукой, обрывая льющийся на меня поток слов. Достал из кармана платок, промокнул лысину, а ничего так октябрьское солнышко прижаривает, даже жарковато стало. Или это у меня так «перед дракой» температура повысилась? — У этой забастовки есть какие-то лидеры? С кем разговаривать? Стачком выбрали?
— Не хотят, — отрицательно качнул головой Харебава. — Боятся, что лидеров потом люди из комитета заметут. Как бы дело ни закончилось.
— Правильно боятся, — согласился я. — Это несколько усложняет ситуацию, но не принципиально. Давайте что ли двигать, время не резиновое.