— Друзья мои, — обращаюсь уже чуть громче, стараясь придать голосу твёрдости, — у нас, согласно решениям последних Пленумов, взят курс на реформы в экономике, часть из них уже увидела свет, закон об индивидуальной трудовой деятельности уже работает. Но любая обновлённая система предполагает труд. Труд продуктивный! А иначе, извините, это всё профанация. Сказать по правде, мы и хотим-то одного: чтобы деньги шли за реальным производством, чтобы было ясно, кто и что вкладывает в общее дело. Наша экономика, товарищи, давно нуждается в оздоровлении.
— Мы не хотим тут ваших экспериментов! Русские, убирайтесь из Грузии, оставьте нас в покое!
Я, не обращая внимания на крики, продолжил мысль, надеясь, что хотя бы апелляция к общей морали поможет мне удержать ситуацию.
— Без того не выживем. Я открыто заявляю: никакой прибыли государство не должно выделять на премирование заведомого брака! И самое важное — не думайте, что вы здесь изолированы. Сейчас нас снимают на камеру, и вечером миллионы людей увидят, какую позицию занимают «трудящиеся» Кутаисского автомобильного завода. Не получится утаить правду в эпоху повсеместного развития средств телекоммуникации, — я тут уже и пальцем качаю в воздухе, что-то вроде фирменного жеста.
— Русские, убирайтесь из Грузии! — неожиданно националистический лозунг обрёл власть над толпой, и скандировать это уже начали не отдельные личности, а целые группы. При этом толпа в несколько сотен человек, собравшаяся в этот день у заводоуправления, как-то начала заметно бурлить и сжиматься «в себя», как будто готовясь отбиваться от внешнего давления. — Долой план, даёшь рынок!
По спине пробежал нехороший холодок, в голову не ко времени пролезли мысли о том, что я же сам хотел форсировать прорыв проблемы с националистами как можно раньше, чтобы развернуть борьбу с этой заразой, не откладывая в долгий ящик. У меня был, правда, другой план, аналогично моей истории снять Кунаева и поставить на его место кого-то не местного, вызвав тем самым волнения. Но может быть, так даже лучше: как ни крути, а Казахстан, несмотря на отдельные эксцессы, в плане национализма был куда более благополучной республикой, чем Закавказье. Может, и не стоит пока трогать Среднюю Азию, тем более что те республики — во всяком случае на уровне руководства (про бесчинства «на земле» мы, конечно, забывать не будем) — до последнего сохраняли верность общему дому. Будем считать, что это мне само провидение послало знак о необходимости смены планов.
— Ну что ж, не получится у нас, видимо, договориться. Хорошо, я покажу вам рынок. Похоже, единственный способ — переход к чистой модели капитализма именно для этой площадки. Ведь вы требуете жить без государства, без плана, кричите «хотим свободы»? Так получите её. Кутаисский автомобильный завод отныне — извините за прямоту, — будет закрыт и расформирован. Все вы, кто бастует против здравого смысла, против развития, фактически саботируете производство, — уволены. — Со стороны толпы воздух начал наполнять возмущённый гул, я прямо физически чувствовал недовольство людей. — Товарищи, вы хотели капитализма — там именно так и поступают. Предприятие нерентабельно — его закрывают. Ущерб национальным интересам — значит, ликвидируем. Ваша зарплата — дело самого владельца. А владелец этого предприятия, условно, союзное государство. Мы вас предупреждали: мы внедрили внешнюю приёмку, проверяли качество. Но вы, вместо того чтобы исправить брак и зарабатывать рубли, выбрали саботаж. Ну что ж — на нет, как говорится, и суда нет.
— А мы как? Где мы работать будем? — из толпы послышались новые голоса. Видимо, тех людей, которые при призыве «русским убираться» молчали, а теперь вдруг озаботились своим будущим. Всё как обычно: толпа делится на двадцать процентов активных и восемьдесят — пассивных. Первые завели народ, создали ситуацию, выйти из которой без потерь уже невозможно, ну а вторые теперь будут расхлёбывать последствия полной ложкой. Никогда такого не было — и вот опять, как говорится.
— Повторю, чтобы всем было ясно: Кутаисский автомобильный завод — подлежит закрытию, все сотрудники-протестующие будут освобождены от занимаемых должностей. Если кто-то захочет продолжить работать — честно, подчеркну, работать, — по старой профессии, для него найдётся место на других автомобильных заводах страны. По каждому будет приниматься персональное решение, но дальнейшая судьба завода — разобрать оборудование, перевезти на другие площадки, где люди умеют работать. Проект «Колхида» сворачиваем. Всем спасибо, свободны.