— Хорошо, товарищ Денисов, обещаю больше полагаться на помощников и вообще не перенапрягаться. По возможности.
Понимая, что больше ничего от меня все равно не добьется, министр тоже покинул мое жилище со мной осталась только приставленная медсестра — весьма миловидная девица лет, на вид, двадцати пяти представившаяся Любочкой. Любочка могла похвастаться длинными, собранными в косу волосами, большими глазами и симпатичными ножками, разве что на бочках имелось чуть-чуть лишних килограммов, но это уже скорее мои предпочтения как человека из будущего. В эти времена стандарты красоты были насколько другими, и легкая «сочность» вместо спортивного «плоского» живота считалась скорее достоинством, чем недостатком.
Девушка была красивой, причем настолько, что в голову поневоле начали закрадываться мысли о подставе. Ну а что, подложить под «скучающего» без женской ласки генсека бабу — вариант беспроигрышный. Шантажировать меня очевидно никто не станет, но ведь «медовую ловушку» можно и тоньше использовать.
Утро следующего дня началось с того, что прискакала Раиса. Прошлым вечером ее вызвонить не получилось, поэтому сообщение о том, что ее муж едва не «пал смертью храбрых за советскую родину», нашло дражайшую супругу уже ночью. Спасибо и на том, что она решила не переться за город по темноте и дала выспаться.
Кинув острый взгляд на суетящуюся вокруг меня Любочку, — насчет морального облика жены советского генсека можно спорить, но дурой-то она совершенно точно не была, — Раиса тут же включила режим наседки, всем видом демонстрируя, что она и сама справится с уходом за мной без дополнительной помощи всяких разных вертихвосток. Учитывая, что я отнюдь не был лежачим, и в принципе оставался в состоянии обслужить себя самостоятельно, смотрелось это немного комично. Впрочем, вероятно тут опять же сказывалась моя иррациональная антипатия к данной конкретной женщине, почему-то, когда мне подушки поправляла Любочка, раздражения это не вызывало. Скорее наоборот.
Обсудили здоровье, Раиса живо интересовалась подробностями, которые еще не стали достоянием общественности. Осмотрела мою «боевую рану» на затылке и вообще вела себя так, как будто никакого разлада между нами не было.
— Миша, мне звонила Нанули, у Эдуарда прихватило сердце, представляешь, он уверен, что теперь его снимут с Грузии и отправят за полярный круг оленей считать!
— Так и будет, — согласился я. Даже вне моего желания или нежелания, шансов удержаться у Шеварнадзе фактически не имелось.
— Но как же? Разве ты не можешь ничего сделать, Эдик ведь не виноват, он не может отвечать за действия какого-то там спятившего пролетария, — женщина весьма картинно всплеснула руками. — Это просто не справедливо.
— А дело даже и не в покушении на меня, хотя это никто тоже прощать не будет, — я почувствовал, что от слов жены начинаю заводиться, сделал паузу, несколько раз глубоко вдохнул и продолжил мысль. — Шеварнадзе полностью завалил работу как первый секретарь Грузии. У него скоро бунты вспыхивать начнут, да уже начали, самое разумное, что он может сделать, это попроситься в отставку, пока его не начало «разбирать» Политбюро. Потому как результат этого разбора Эдуарду не понравится, я гарантирую. А уж когда выйдет репортаж на телевидении…
— Зачем на телевидении? — Попыталась возразить Раиса, но тут у меня имелось стопроцентное мнение, которое я менять не собирался.
С тем, можно ли показывать запись моего так внезапно окончившегося «бенефиса», пришлось еще разбираться. После обеда приехали товарищи по Политбюро, чтобы провести совещание «у постели», и мне пришлось серьезно надавить, чтобы убедить их в необходимости демонстрации записи в полном объеме. Тут у меня имелась целая пачка соображений: ну во-первых, это был мой персональный рейтинг. В России любят битых, я прогнозировал резкий взлет собственной популярности после демонстрации данного «кина». Во-вторых, это был прекрасный повод начать войну с национализмом, который я, собственно, и искал. Тем более, что взамен Шеварнадзе на пост первого секретаря Грузии я и раньше собирался поднять нынешнее второе лицо в республике — Никольского Бориса Васильевича, — а теперь и повод для этой рокировки искать не требовалось. Поди возрази после такого.
Вообще-то это было нарушением негласного советского «распорядка» по кадровой политике, при котором в республиках повсеместно на должность руководителя ставили «коренного», а ему в замы давали русского, который в итоге и тащил всю работу на себе. Вот только данная практика мне не нравилась совершенно, и я с самого начала собирался ее менять. Ну вот и подвернулась удачная возможность, грех будет ею не воспользоваться, даже при том, что о Никольском я в общем-то ничего и не знал, а ситуация в Грузии намекала, что проблема там не только в одном Шеварнадзе. С другой стороны нового первого секретаря потом всегда можно было разменять на кого-то другого, нынешний второй секретарь явно не был тем кадром, за которого нужно держаться до последнего. Если пойдет уж слишком сильное давление, его можно будет «разменять» на что-то полезное. Цинично? Ну а что поделаешь, политика вообще штука грязная.