- Ты лжешь! - выдохнул он. - Ты лжешь, ты хочешь, чтобы я мучился! Скажи сейчас же, что ты лжешь, пока я не спустил шкуру с твоей спины!
- Дядя! - воскликнула Франсуаза, пытаясь освободить Тину. - Вы сошли с ума?! Что с вами?!
С диким рычанием граф отшвырнул от себя Франсуазу прямо в руки Гайо. Тот схватил девушку с таким злобным выражением лица, какого трудно было ожидать даже от него.
- Я не лгу, мой господин, - всхлипнула Тина.
- А я говорю, что ты лжешь! - прорычал Генри. - Жак!
Флегматичный слуга грубо схватил дрожащую девочку и одним движением сорвал с нее одежду, потом перебросил ее худенькие ручки через свое могучее плечо и поднял ее над полом.
- Дядя! - в отчаянии закричала Франсуаза, забившись в руках Гайо. - Вы с ума сошли! Вы не смеете!.. Вы не смеете!..
Ее крик бессильно оборвался, когда Генри выхватил кнут с украшенной драгоценными камнями ручкой и яростно ударил хрупкое беззащитное тельце. На плечах Тины заалел рубец.
Девочка пронзительно закричала, и от ее крика Франсуаза едва не потеряла сознание. Весь мир, как ей показалось, сошел с ума. Сплошным кошмаром выглядели бесстрастные лица слуг, на которых не отражалось ни жалости, ни сочувствия. Частью этого кошмара было ухмыляющееся лицо Вильера. Не осталось ничего реального, кроме белых плечиков Тины, покрытых ярко-алыми рубцами, и отчаянных криков девочки.
Граф с безумными глазами продолжал избивать ее, рыча:
- Ты лжешь! Признайся, что ты лжешь, не то я спущу с тебя шкуру! О н не может преследовать меня здесь...
- Господин! - сквозь слезы кричала девочка, висевшая на спине слуги. Я видела его! Я не лгу! Пожалуйста! Пожалуйста!
- Дядя, вы дурак! Вы дурак! - вне себя от отчаяния воскликнула Франсуаза. - Неужели вы не видите, что она говорит правду? Вы животное! Животное! Животное!
Внезапно к графу как будто вернулся здравый смысл. Опустив кнут, он шагнул назад и всей своей тяжестью навалился на край стола. Его трясло как в лихорадке. По его лицу, казавшемуся сейчас маской Страха, стекали струйки пота, волосы прилипли ко лбу. Жак отпустил Тину, и она безвольно осела на пол, продолжая судорожно всхлипывать. Франсуаза вырвалась из рук Гайо, не замечая, что по лицу текут слезы. Подбежав к девочке, она опустилась на колени и нежно ее обняла. Потом повернулась к дяде, хотела излить на него весь свой гнев, однако тот даже не взглянул в ее сторону. Франсуаза не поверила своим ушам, когда услышала его слова:
- Я принимаю ваше предложение, Вильер. Ради Бога, давайте найдем ваши сокровища и уберемся подальше от этого проклятого берега.
После этих слов гнев Франсуазы будто притупился. Воцарилось молчание. Она взяла плачущую девочку на руки и осторожно понесла ее наверх. Оглянувшись на лестнице, она увидела, графа, который, сгорбившись, сидел за столом и жадно глотал вино из кубка, держа его обеими руками. Его руки дрожали. Вильер возвышался над ним, как мрачная хищная птица. Он хотя и был несколько озадачен новым поворотом событий, мгновенно оценил свое преимущество перед графом. Он что-то решительно говорил низким голосом, а Генри молча кивал, со всем соглашаясь, и казалось, он даже не вслушивается в то, что ему говорят. Гайо стоял в стороне, почти скрытый тенью, и двумя пальцами теребил подбородок, а слуги, стоявшие вдоль стен, молча переглядывались, недоумевая, что же случилось с их господином.
В своей спальне Франсуаза положила на кровать девочку, которая была в полубессознательном состоянии, и стала промывать и смазывать обезболивающей мазью страшные рубцы на ее спинке. Тина только слегка постанывала, но не сопротивлялась заботливым движениям рук своей госпожи. Франсуазе казалось, что мир обрушился. Она была подавлена и совершенно сбита с толку, ее била нервная дрожь от ужасной сцены, которую она только что наблюдала внизу. В ее душе царили страх и мгновенно возникшая ненависть к дяде. Она никогда не любила его; он был слишком груб и чересчур жаден.
Однако до сих пор она считала его справедливым и смелым, а сейчас содрогнулась от отвращения, вспомнив выражение его лица. В глазах графа она увидела невероятный страх, вызвавший приступ бешенства, и этот страх заставил его жестоко обойтись с единственным существом, которое было дорого девушке; тот же страх заставил его продать свою племянницу безродному бродяге. Что же за всем этим скрывается?
Девочка забормотала, как в бреду:
- Я в самом деле не лгала, госпожа! Я видела его - черного человека, закутанного в черный плащ. У меня кровь застыла в жилах, когда я его увидела. Почему граф выпорол меня за это?
- Тише, тише, Тина, - успокоила ее Франсуаза. - Лежи спокойно, малышка.
За ее спиной открылась дверь, и девушка стремительно обернулась, выхватив кинжал с богато отделанной рукояткой. В дверях стоял граф Генри, и у нее по спине пробежали мурашки. Он выглядел внезапно постаревшим; лицо было серым, черты искажены, а его взгляд заставил Франсуазу вздрогнуть. Она никогда не испытывала к нему теплых родственных чувств, а теперь ей казалось, что их разделяет пропасть. Ей казалось, что на пороге ее комнаты стоит не родной дядя, а совсем чужой человек, и от него исходит опасность.
Она подняла кинжал.
- Если только вы еще дотронетесь до нее, - почти прошептала девушка пересохшими губами, - я всажу этот клинок вам в грудь.
Он будто бы и не слышал этой угрозы.
- Я выставил усиленную охрану вокруг поместья, - произнес он. - Завтра Вильер приведет в форт своих людей. Он не отчалит, пока не найдет сокровищ. А как только он их найдет, мы уедем отсюда.
- И вы продадите меня ему? - вырвалось у Франсуазы. - Ради Бога...
Она осеклась. Взгляд графа, устремленный на нее, ясно говорил, что он думает только о себе.
Девушка сжалась, увидев, что страх может довести его до любой жестокости.
- Ты поступишь так, как я тебе прикажу, - сказал он наконец, и человеческих чувств в его голосе было не больше, чем в звоне стальных клинков. Он повернулся и вышел. От ужаса Франсуазу охватила слабость, и она в изнеможении упала на постель рядом с Тиной.
4
Франсуаза не знала, сколько времени пролежала в беспамятстве. Очнулась она от того, что Тина обняла ее и всхлипывала над самым ее ухом. Она тоже обняла девочку и села на постели, глядя невидящими глазами на горевшую свечу. В крепости было тихо. Умолкли и песни буканьеров на берегу. Девушка задумалась о том, что случилось.