Я помню, как я шел от своей квартиры, которая тогда была близко, в доме 811 по улице Гиэри, на турнир в деловом квартале. Ресторанчик «У Паоли» был расположен неподалеку от Сакраменто и Хансон-стрит. И пока я шел на этот турнир, я задумался над проблемой адресов в книге Дэшила Хэмметта «Мальтийский сокол». Я написал об этом небольшую статью, которая была опубликована в еженедельном журнале «Калифорнийская жизнь». Потом один мой приятель, парень по имени Дон Херрон, с которым я познакомился пару лет спустя, взял эту статью за основу, исследовал проблему более тщательно и создал экскурсию о Дэшиле Хэмметте.
— Писали ли Вы что-нибудь для ежедневных выпусков комикса «Бак Роджерс» или только для воскресных выпусков?
— И для того, и для другого. Я сотрудничал с ними около года и делал подписи и к воскресным, и к ежедневным выпускам.
— Это было приятной работой?
— О да. Мне она нравилась, потому что мои друзья — в то время по меньшей мере один, Генри Каттнер, — писали подписи к различным комиксам. «Зеленая лампа», «Бэтман и, Робин» и т. п. Мне нравился «Бак Роджерс», над которым в то время работало несколько писателей — большинство из них писало научную фантастику. А мне всегда хотелось немного переделать подписи, чтобы они были похожи на ранние книги Хайнлайна — «Космического курсанта» и т. д. Дошло до того, что мне хотелось больше систематизировать места, куда отправлялись герои, так чтобы Бак переходил от одного приключения к другому и хоть немного обращал внимание на то, чтобы сделать их чуть более реалистичными. Когда я заставил его вернуться в штаб Петулло и заняться изучением различных новых предметов, Король Синдикат начал возражать. Совсем не то, что нужно, как они считали: слишком много академичности, слишком мало приключений.
А потом я обнаружил, что пытаюсь усложнить сюжеты и в конце концов мне стало казаться, что я делаю слишком много за ту сумму, которую получаю, так что через год я бросил это дело. Но в то время я зарабатывал на этом деньги, которые были очень кстати. Это было где-то через два или три года после того, как я ушел из «Сайенс Дайджест», чтобы отдавать все свое время сочинительству.
— А как насчет журнала «Плэйбой» и «Всех сорняков мира»?
— «Плэйбой» с энтузиазмом отнесся к этому рассказу, потому что в нем шла речь о марихуане. Это было в начале эпохи распространения наркотиков. Рассказ был коротким даже для «Плэйбоя», хотя мне кажется, что в нем было на самом деле около трех тысяч слов. По-моему, мне заплатили где-то около семисот или восьмисот долларов. Я слышал тогда, что они всегда платят примерно такой минимум.
В то время у меня, конечно, был литературный агент. Он не был таким уж напористым, но мы с ним очень, очень хорошо ладили. Он также в течение долгого времени был агентом Блоха. Я нанял его как раз в то время, когда вновь возвращался к сочинительству после всех проблем, связанных с лечением от алкоголизма, в конце 50-х гг.; эти проблемы очень помешали продаже моих рассказов. За два или три года в журналах не появилось ни одного моего рассказа.
— Художники и писатели обычно верят в то, что алкоголь якобы помогает в работе. Так ли это?
— Я в это на самом деле не верю. Без сомнения, моя работа в каком-то общем смысле продвинулась благодаря тому, что я употреблял алкоголь. Мне кажется, я начал и продолжал пить для того, чтобы получать удовольствие от вечеринок, где люди выпивали. Я использовал эти вечеринки как предмет, как средство общения с различными людьми, чтобы обеспечить некую свободу в разговоре, так чтобы больше говорить обо всем на свете и поощрять беседы, в особенности с женщинами. Конечно, это помогло мне, я бы сказал, начать вращаться в обществе. Однако потом алкоголь стал более необходимым, как это обычно бывает, и разговоры начали становиться из-за него все более тривиальными. Каких-то прорывов больше не было.
В сущности, я никогда по-настоящему не пытался писать и одновременно пить. Даже в те периоды, когда я и пил, и писал, и писал по утрам, с похмелья, ну, Вы знаете, и не начинал пить до тех пор, пока не дописывал все, что было намечено на этот день. Я никогда не думал, что смогу найти вдохновение в бутылке.
Единственное время, когда я пил и писал одновременно, — когда создавалось «Зеленое тысячелетие». Я пил и писал, и основным результатом было около восьми страниц в день, и первые четыре из них было довольно понятными. Но потом следующие четыре страницы постепенно становились все менее понятными, и их приходилось переписывать на следующий вечер.