Упоминая «дважды героя Хопёрска», он имеет в виду меня. Первый раз этот «титул» мне присвоили после победы над Леонидом Рокотовым и его преступной организацией. Помню, тогда в этой войне участвовала личная гвардия князя Игнатова. Второй «титул» мы получили с Синицыным уже после своей ложной гибели в схватке против верховного некроманта.
— Присаживайтесь рядом с нами. Главный городовой Тимофеев, который занимается расследованием инцидента с покойным Виктором Балашовым, тоже хотел бы с вами побеседовать, — произнёс он, представив нам горбатого полицейского, что сидел рядом с ним.
— Простите, Сергей Захарович, — вмешался сопровождавший нас унтер-офицер. — Я должен уточнить, что мы не изъяли их оружие.
— И не нужно, — помотал головой Игнатов. — Даже если бы я не доверял этим господам, у нас здесь очень хорошая охрана. Мне нечего бояться.
— И ещё кое-что, — добавил унтер-офицер. — В квартире господина Мечникова кроме Ильи Андреевича присутствовал ещё и небезызвестный мастер Максим Захаров. Однако господин Мечников настоял, что мастер находится под его лекарским наблюдением, а потому квартиру покинуть не может.
— Всё растрепал! — прошептал Синицын.
Я уже по привычке толкнул его локтем, чтобы Илья не создавал лишних проблем своим ворчанием.
— Захаров меня не интересует. Возможно, под присмотром господина Мечникова от него будет меньше проблем, чем раньше, — произнёс Игнатов, после чего перешёл к делу: — Господин Мечников, господин Синицын, у меня к вам будет всего несколько вопросов. Я хочу знать досконально, что вы не поделили с Балашовым. Я потерял одного из своих вассалов, и в конце концов город остался без правителя. Род Балашовых прерван, а это серьёзный удар по Саратовской губернии. Расскажите без утайки мне всё о вашем конфликте.
Я выдержал паузу в несколько секунд, чтобы сообразить, о чём можно рассказывать князю, а о чём лучше умолчать. В конечном итоге я понял, что практически вся история может быть озвучена. Упоминать не стоит только о Евгении Балашове, который до сих пор находится в теле моего домашнего мана-клеща.
Мы с Синицыным поведали князю всё — от начала и до конца. От заключения в балашовской тюрьме до схватки, которая состоялась в моей служебной квартире.
Князь Игнатов вместе с главным городовым Тимофеевым терпеливо выслушали всю историю, и лишь когда я замолчал, начали задавать дополнительные вопросы.
— Вскрытие Виктора Павловича показало, что перед смертью он получил несколько видов ранений. Я хотел бы знать, какие из них нанесли ему вы, — произнёс Тимофеев.
Тут скрыть ничего не выйдет. О наличии у меня повреждающей магии известно всем. Про спящие каналы умолчу, спишу всё на обратный виток.
— В целях самозащиты мне пришлось воздействовать на слабое место Балашова и ускорить образование соляной кислоты в его желудке, — произнёс я. — Вскоре после этого он попытался применить против меня магический свиток, но не смог с ним совладать, в ходе чего вылетел из окна третьего этажа.
— Это всё? — прищурился Тимофеев.
А чего они ждут? Что признаюсь, будто сразу после этого я нагнал Балашова и заколол его до смерти?
Стоп, нет! Чуть не упустил из виду важнейшую деталь.
— Ах да, в ходе схватки с его бойцами я оказался обезоружен, а потому был вынужден пользоваться подручными средствами, — вспомнив атаку Токса, произнёс я. — И вонзил ему обычную вилку прямо в шею. Как раз после этого он и потерял контроль над свитком.
Чуть не попался! Нельзя, чтобы кто-либо из присутствующих узнал о Токсе.
— Что скажете, Тимофеев? — не отводя взгляда от меня, спросил Игнатов.
— Всё сходится, Сергей Захарович, — листая протокол, произнёс Тимофеев. — Судя по заключению патологоанатома, все эти ранения Балашов получил ещё при жизни. Причиной смерти стали колотые раны в области грудной клетки. Но тут Мечникова мы подозревать не можем, поскольку у него железное алиби. В момент гибели Балашова он давал показания моим людям.
— Если вас интересует, я в это же время был в Хопёрске, и ту ночь я провёл не один. Моя знакомая и все её соседи смогут это подтвердить, — заявил Синицын.
— Илья Андреевич, а вас пока что никто и не спрашивал, — тихо усмехнулся Тимофеев.
— Теперь позвольте мне задать вам вопрос, Сергей Захарович, — произнёс я. — Если вам и так известно, что Балашова убил не я, в чём смысл этой беседы?
— А вы сами ещё не догадываетесь? Или вы пока что не получили письмо? — впервые выказал удивление князь Игнатов.
— Он его не получил, Сергей Захарович, — тут же пояснил Тимофеев. — Наши службы перехватили почтового ворона.
Письмо? О чём они вообще говорят?
— Прошу прощения! — встрял Синицын. — А разве сотрудники полиции имеют право перехватывать чужие письма, не имея законных оснований на осмотр личных вещей обвиняемого, коим господин Мечников пока что не является?
— Всё верно, господин Синицын, — кивнул Тимофеев. — Мои сотрудники не имеют на это права. А вот на тайные службы этот закон не распространяется.
Тайные службы? Приехали… Да что ж такое было в этом письме?
— Что скажете, господин Игнатов? — обратился к князю Тимофеев. — Раз Мечников не читал письмо, нам стоит озвучить текст сообщения или…
— Минуту, — перебил его князь, а затем провёл пальцем по синему камню, инкрустированному в его кольцо. Как только камень дважды блеснул, Игнатов произнёс: — Да. Передайте суть письма. Кратко.
Интересно, что это сейчас было? Такое впечатление, что князь ожидал чьего-то одобрения. Будто через это кольцо ему передали сообщение. Но кто? Не сам же император?
Нет. Скорее всего, прямо сейчас нас слышат имперские тайные службы, связь с которыми обеспечивает кристалл вызова. Я слышал о таких. С помощью более простых версий этих камней осуществляется вызов полиции в этом мире.
— Господин Мечников, перехваченное письмо было отправлено Виктором Балашовым. По какой-то причине он заказал отсроченную доставку. Будто хотел, чтобы вы получили его уже после инцидента в вашей квартире, — заявил Тимофеев.
Логично предположить, что это — письмо с угрозами. Но тогда бы они не стали допрашивать меня. Такое письмо идеально бы вклинилось в общую картину дела.
Значит, содержимое там совсем другое.
— Алексей Александрович, — продолжил Тимофеев. — По какой-то причине Виктор Павлович Балашов отправил вам своё завещание.
Мы с Синицыным оторопели. Илья аж от удивления ударился коленями о стол, будто кто-то только что проверил неврологическим молоточком его сухожильные рефлексы.
— И в этом завещании говорится о том, что в случае своей смерти барон Балашов изъявляет желание передать вам свой титул барона вместе с принадлежащими ему землями, — подытожил, наконец, Тимофеев.
На секунду мне показалось, что у меня в голове что-то лопнуло. Будто раздувшаяся аневризма не выдержала давления крови, взорвалась и залила весь головной мозг содержимым сосудов.
Такого предсказать было попросту невозможно. Я мог ожидать от Балашова чего угодно, но только не завещания, написанного в пользу меня самого.
— И как это понимать? — спросил я. — Вы уверены, что завещание не подделано? Документ на подлинность уже проверен?
— Проверен, господин Мечников, — кивнул Игнатов. — Именно поэтому я хочу узнать у вас, как так получилось, что сразу после смерти Балашова вы возвращаете себе утраченный титул и снова становитесь дворянином. Ведь отец прошлой осенью лишил вас и того, и другого.
Вот теперь понятно, почему меня сюда пригласили. Всё это выглядит чересчур странно. Будто я специально всё это подстроил.
— Мне нечего сказать вам, — произнёс я. — Пожалуй, эти новости шокировали меня даже больше, чем вас. Однако мне этот город не нужен, если вас это успокоит.
— Не успокоит, господин Мечников, — ответил Игнатов. — Я как раз ищу кандидатуру, которая сможет заменить род Балашовых. Чисто теоретически я бы дал добро на то, чтобы эти владения перешли вам. Но для начала я хочу разобраться в причинах столь странного поведения Виктора Павловича.