— Разбираюсь в лекарском деле? — усмехнувшись, закончил за меня он. — У меня было достаточно времени, чтобы постичь хотя бы поверхностно большинство фундаментальных наук, господин Мечников. Я вас слушаю.
Чтобы лучше отложить в памяти созревший у меня в голове план, я достал из сумки листок бумаги и принялся тщательно прописывать каждый пункт. Придётся нехило потрудиться, учитывая, что дел много, а времени — всего три недели.
— Итак, — закончив расписывать план, произнёс я. — Самое важное, как я уже и сказал, понять, из чего состоит жидкая среда, которая обеспечивает вам обмен веществ и выводит некротику. Я подозреваю, что эта жидкость заменяет вам пищеварительную и выделительную систему. То есть ваш мозг питается за счёт этой среды, а продукты обмена, которые обычно выводятся через мочу, выходят в виде зелёной слизи.
— Хотите сказать, что я плаваю в собственных отходах? — поморщился он.
— Вы сами хотели, чтобы я вам рассказал, — пожал плечами я.
— Ладно, допустим, я найду в себе силы смириться с этой информацией, — попытался вздохнуть он, но вместо этого издал булькающий звук. — Что у вас ещё в планах?
— Я могу предположить, что ваш мозг способен работать, если все остальные системы заменяет эта колба, — произнёс я. — Поэтому нервную систему тестировать не будем. А вот касаемо дыхательной и сердечно-сосудистой — всё очень-очень сложно. Что проталкивает в вас кровь и откуда она берётся, если костный мозг у вас имеется только в черепе, а печени, селезёнки и лимфатических узлов не осталось. С дыхательной всё не менее интересно. Откуда берётся кислород? Как вы можете дышать и говорить, находясь в жидкой среде, и при этом плюс ко всему не захлёбываться жидкостью.
— Подождите, Алексей Александрович, а так ли необходимо копать столь глубоко? — нахмурился Павел Петрович. — Ведь всё, что от вас требуется — разобраться с системой поддержания моей жизни.
— А всё не так просто, как вам кажется. Недостаточно просто слить эту слизь и заправить её новой, — отметил я. — В организме всё взаимосвязано. И если я не изучу все ваши искусственные системы органов, скрытые в этой колбе, может случиться и такое, что я случайно убью вас в процессе. Не учту мельчайшую деталь — и убью вас. Или же перекрою поток кислорода. Вариантов — масса.
— Ваша правда, — ответил он и изобразил кивок морганием глаз. — С чего начнём?
— Вам придётся заснуть или просто подождать моего возвращения, — пояснил я. — Мне понадобится примерно два-три дня, чтобы определить состав жидкости, которую я извлёк из колбы. А после того, как у нас будут на руках результаты, возьмёмся за остальные системы.
— За меня не беспокойтесь, я найду чем себя занять, — ответил Павел Петрович. — За десятки лет я привык к одиночеству. Продолжу анализировать информацию из книг, которую собрал перед тем, как отправиться в Саратов.
Покидая публичный дом, я задумался о последних словах Павла. Странно, он изъясняется так, будто все прочитанные им книги до сих пор хранятся в его памяти.
Может, у него и нет тела, но мозг работает гораздо быстрее, чем у любого другого человека. Интересно, что же там намудрили те, кто создал этот механизм?
Перед тем, как уйти, я вывел из колбы ещё несколько капель жидкости и очистил её от некротики. А также зарисовал схему всех рычагов, вентилей и кнопок, которые можно было обнаружить на дне колбы.
Придётся изрядно поломать голову, чтобы понять, как вся эта система работает!
Однако сегодня я себя ничем напрягать не стал. Вернулся домой пораньше, чтобы отоспаться перед предстоящими делами. У меня-то мозг обычный, человеческий. Не такой, как у далёкого предка Романовых.
Утром я снова направился в орден лекарей. Доложил сотрудникам, что в ближайшем борделе следует провести дополнительный медицинский осмотр.
Специально завуалировал информацию о том, что там осмотры, как таковые, вообще никогда не проводились. Я не могу допустить, что публичный дом закрыли, пока там находится голова Павла Петровича. Но игнорировать факт распространения опасных инфекций тоже нельзя.
Поэтому я получил разрешение на плановый осмотр куртизанок и направился в губернский госпиталь. Сегодня надо отработать хотя бы часов десять, чтобы в последующие дни продолжить разгребать скопившиеся дела.
Не факт, что сегодня в госпитале будет слишком уж много людей. Возможно, мне удастся в спокойной обстановке поразмыслить над тем, как лучше исследовать слизь из колбы. Одно дело — смотреть на неё через микроскоп и совершенно другое — прогнать жидкость через лабораторный анализатор.