И я неспроста подметил, что оба заболевания связаны. ХИГМ и глаукома. И там, и там проблема лежит в артериях. Глаукома развилась, судя по всему, из-за ухудшения сосудов, питающих зрительный нерв и сетчатку. В итоге в нём начали отмирать клетки, а в глазу увеличилось давление из-за скопления жидкости в особых полостях — камерах.
— Я не совсем понимаю, а как вы поняли, что это именно глаукома? — спросил Разумовский. — Существует ведь много различных причин слепоты. Пока что мы толком не умеем их диагностировать, но вы каким-то образом определили сходу, в чём проблема. Как вам это удалось, Алексей Александрович?
Нина Сергеевна с интересом слушала нас обоих, постоянно переводя взгляд, то на меня, то на главного лекаря.
— Запомните, Александр Иванович, сейчас я назову самые яркие признаки глаукомы, — произнёс я и принялся загибать пальцы. — На начальных стадиях заболевания симптомов может и не быть. Но некоторые пациенты жалуются на снижение качества зрения, чувство напряжения в глазах, боли в области надбровных дуг, периодический туман перед глазами и постоянную сухость. Однако в течение следующих нескольких лет начинает проявляться основная стадия заболевания. Чтобы проще было понять, представьте, что всё ваше поле зрения — это круг. И со временем он начинает сужаться. А за его пределами остаётся лишь туман или темнота. И сужается этот круг до тех пор, пока не сожмётся до точки, через которую мир разглядеть уже невозможно.
— Да-да! — начала кивать пациентка, а затем деловитым тоном произнесла: — Алексей Александрович всё очень правильно описывает. Именно так я и вижу. Будто мир сжался до маленького круга.
— Теперь давайте я перейду к делу, а разговор мы продолжим уже в кабинете, — предложил я и переключился на глаза Нины Сергеевны. — Старайтесь держать веки открытыми, — попросил я. — Так мне будет проще добраться до самых глубоких уголков и убрать оттуда всё лишнее.
— Больно не будет? — обеспокоенно спросила она.
— Нет, но из-за раздражения глаз может заслезиться. Просто потерпите немного, — ответил я и тут же приступил к делу.
В моём прошлом мире это заболевание лечилось каплями и таблетками, которые улучшали отхождение жидкости из камер глаза. Правда, в данном случае мне придётся сделать это самостоятельно — лекарской магией.
Но на этом я не остановлюсь. Попробую восстановить сетчатку и зрительный нерв хотя бы частично. Стоит научиться проводить такие манипуляции. Уверен, у меня в будущем будет ещё много подобных больных.
Эх, а ведь в моём мире, обделённом магией, таких возможностей не было. Глаукома — заболевание неизлечимое, но легко поддерживаемое препаратами.
Коллеги-офтальмологи часто рассказывали, что им удавалось случайно обнаружить у больных глаукому на ранней стадии. А это — идеальный момент, чтобы начать лечение. В таком случае человек при соблюдении схемы приёма препаратов никогда даже не испытает симптомов этого заболевания.
Но… Порой случалось так, что люди отказывались от лечения. «Золотое» правило пациента — лечиться только в том случае, если что-то болит. А некоторые дожидаются до тех пор, пока уже не начинает болеть нестерпимо.
Поэтому многие отказывались от лечения, не веря, что у них и вправду существует какой-то мифический диагноз под названием «глаукома». Некоторые вообще утверждали, что у врачей есть договор с фармакологическими компаниями, поэтому они придумывают диагнозы на ровном месте!
Если углубляться в вопрос, такие договоры и вправду существуют, но это уже совсем другая история. По большей части эти договоры абсолютно безобидны по отношению к пациентам.
— Ну, вот и всё! — заключил я. — Теперь прикройте глаза ненадолго, а затем попробуйте осмотреться. Скажите, изменилось что-то или нет?
Женщина вытерла выступившие слёзы, которые возникли из-за моего вмешательства в структуру глаза, осмотрелась по сторонам… А затем слёзы выступили вновь. Полились рекой!
— Вижу, сынок! Вижу! — произнесла она, трясущимися руками прикрывая рот. — Спасибо, господин лекарь, спа…
Дверь в палату распахнулась, и к нам вошёл грузный мужчина лет сорока пяти. Бородатый, с кривым носом, который явно был когда-то сломан. Одет он был в военную форму. Я сразу понял, что передо мной дворянин, а не обычный солдат.
Пока мы с Разумовским удивлённо таращились на него, мужчина взглянул на пациентку, выпучил глаза и воскликнул:
— Что случилось⁈ Кто довёл мою мать до слёз?
В какой-то момент я даже подумал, что он сейчас выхватит саблю и начнёт нас рубить. Видимо, это и есть тот самый бастард, которого в итоге признали и позволили получить свой собственный титул.