Затем наложил зажимы, чтобы предотвратить попадание соляной кислоты в брюшную полость, и принялся удалять орган. И всё-таки я принял решение сохранить почти половину желудка. Да, это рискованно. Да, из-за этого может возникнуть новая опухоль. Но у меня есть козырь в рукаве. И я им однажды уже пользовался.
Как только большая часть желудка была удалена, я принялся отрезать ненужные сосуды. Теперь такого количества крови органу не понадобится. На всякий случай перепроверил удалённые ткани и нашёл там язву. Обошлось, кровоточить она не начала.
Но я перестраховался и закупорил все возможные сосуды в этом месте. Иначе прорыва язвы нам бы избежать не удалось.
Пора перейти к ещё одному, не менее важному шагу.
— Стойте, Алексей Александрович! — запаниковал Разумовский. — Что вы делаете⁈ Что вы из него достаёте?
Александр Иванович испугался, когда понял, что я вырезаю из тела дяди небольшие плотные образования. Со стороны это выглядело так, будто я делю его на куски мяса. Скорее всего, главный лекарь так и подумал. Но на самом деле смысл моих действий был в другом.
— Удаляю лимфатические узлы, господин Разумовский, — ответил я. — Их нельзя оставлять ни в коем случае, поскольку злокачественные опухоли в первую очередь поражают именно эти образования.
— Вы уж простите, не посчитайте меня каким-то неучем, но я не совсем понимаю, что это вообще за органы такие. Зачем нужны эти лимфатические узлы?
В который раз убеждаюсь, что лекарская магия сильно разбаловала местных «врачей». Расслабила их, из-за чего те мигом потеряли мотивацию исследовать человеческий организм. Наверное, даже местные патологоанатомы, регулярно проводящие вскрытия, до конца не понимают, что это за шарики находятся по всему человеческому организму.
— Лимфатические узлы — это место, где происходит созревание лейкоцитов, — ответил я.
Проклятье… Так ведь он даже не знает, что такое клетки!
— В общем, эти органы отвечают за иммунитет человека. За его способность бороться с простудами, пневмониями, циститами и прочими заболеваниями, вызванными вирусами или бактериями, — максимально просто постарался объяснить я.
Можно было углубиться ещё сильнее, но тогда у главного лекаря в голове возникнет каша. А ведь он даже не догадывается, что у нас в организме гораздо больше сосудов, чем думают местные лекари. Артерии и вены знают все. Но про лимфатические сосуды пока что никто ничего не выяснил. А это — очень важные каналы. В норме они транспортируют лимфу и иммунные клетки.
А в случае, если у человека возникает онкология, по этим сосудам «путешествуют» кусочки опухоли. Так и происходят первые этапы метастазирования.
— Всё, — выдохнул я. — Часть желудка убрали, лимфатические сосуды удалили.
— Можем завершать? — с надеждой спросил Разумовский.
— Не совсем. Мы не можем быть уверены, что опухоль не дала отдалённых метастазов, — ответил я.
Плюс ко всему, я не удалил весь желудок, так что в оставшихся тканях запросто могли сохраниться злокачественные клетки.
— Сейчас я проверну трюк, который уже делал с братом господина Кораблёва, — сказал я, затем снял одну перчатку и коснулся опухоли, что лежала на нашем хирургическом столе.
Заставил магию опознать эти клетки. А затем дал команду обратному витку уничтожить в организме дяди всё, что сходится с этой опухолью.
И почувствовал, как моя мана сильно сократилась.
Ага! Не зря я это сделал. Видимо, метастазы всё-таки уже успели попасть в кровоток. Но теперь дяде больше ничего не грозит. Я сделал всё, что мог. Ему остаётся только восстанавливаться.
Сшивать разрезанный желудок, благо, не пришлось. Достаточно было подтянуть его концы друг к другу и «спаять» их лекарской магией. Да и все остальные повреждения, нанесённые организму в процессе операции, мы с Разумовским убрали за счёт своих сил. В том числе и операционную рану.
После этого мы перенесли Олега Мечникова в одну из палат и прошли в кабинет главного лекаря, чтобы подвести итоги.
— Милостивый Грифон… — массируя себе виски, произнёс Разумовский. — Я думал, что не переживу эту операцию. Мне как-то мой учитель предлагал стать патологоанатомом. Не стану юлить, Алексей Александрович, мне в морге сразу же стало плохо. Как только он начал вскрывать тело, я сразу же потерял сознание. Понимаю, хвалиться тут нечем, но факт остаётся фактом.
— Однако сегодня вы очень хорошо держались, — подметил я. — А наблюдать за тем, как режут живого человека, гораздо страшнее, чем присутствовать при вскрытии мёртвого.