— А я уж начал думать, что вы не вернётесь, — произнёс Павел Романов, когда я вошёл в комнату, сокрытую внутри публичного дома.
— Я создавал новый аппарат, чтобы исследовать вашу кровь, Павел Петрович, — объяснил я. — Осталось только придумать, как её из вас извлечь.
— Для этого придётся нарушить целостность колбы? — сразу же догадался он.
— Разбивать я её не буду. Но поищу другие отверстия, через которые смогу добраться до вашего искусственного сердца, — объяснил я.
Зараза, я хотел объяснить всё это намного мягче, но не могу ему врать из-за магии Романовых!
— Алексей Александрович, скажу вам прямо, — громко булькнув, вздохнул он. — Я прожил очень длинную жизнь. Причём не самую приятную. Если вдруг вы случайно ошибётесь и прервёте моё существование, знайте — я не буду держать на вас обиду. Но за реакцию своего потомка — Николая — отвечать не могу.
Я мысленно рассмеялся.
Такое себе утешение! Хотя у меня и в мыслях не было рисковать его жизнью. Я буду действовать предельно аккуратно.
На этот раз я прихватил с собой не только камеру Горяева, но ещё и фонендоскоп. Он тоже сыграет свою роль.
— Прошу прощения, Павел Петрович, — переворачивая капсулу, произнёс я. — Но вам придётся немного побыть в горизонтальном положении.
Таким образом я открыл себе доступ ко всей нижней поверхности капсулы, содержащей в себе огромное количество механизмов. Затем надел фонендоскоп, приложил его головку к холодному металлу и начал прислушиваться.
В правых отделах основания колбы была тишина. А вот слева слышался монотонный стук. Но не такой, какой издаёт сердце. Механический!
И я даже обнаружил плотную мембрану, куда можно ввести шприц.
Настал момент истины!
Я ввёл иглу, потянул на себя поршень, и в шприц полилась жидкость. На этот раз клятва лекаря не активировалась. Значит, в этой системе сосудов некротики нет.
Но…
Кровь у господина Романова почему-то бесцветная. Мутная за счёт плавающих в ней веществ, но каким-либо цветом её описать не получится. Теперь понятно, чего он такой бледный! Но непонятно, с какой стати вместо крови в нём циркулирует чёрт знает что.
Раз кровь не красная, значит, в ней нет эритроцитов. А из этого следует, что голова живёт без гемоглобина, переносящего кислород. Интересно… Будто передо мной вообще не человеческая голова. Какие-то инопланетные технологии, честное слово!
Прогнав полученный образец через камеру Горяева, я обнаружил, что эритроцитов в этой жидкости и вправду нет. Однако тромбоциты и лейкоциты в наличии имеются. Значит, система свёртывания крови и иммунитет работают, как надо.
Прекрасно, а откуда голова получает кислород в таком случае?
Что ж, по крайней мере я сделал ещё один шаг вперёд. Теперь знаю, в основании колбы встроено маленькое механическое сердце, которое прокачивает неполноценную кровь.
В следующий раз придётся разобраться с дыхательной системой.
Закончив работу, я написал краткий отчёт императору, а затем передал его одному из гвардейцев. Больше задерживаться я не мог. Уже стемнело, а меня ждали дела.
Сначала я заскочил к Кате и сказал, что дяде доверили лекарское задание в одном из городов Саратовской губернии. Пришлось солгать, что Олегу нужно излечить влиятельного человека, поэтому информацию об этом не распространяют.
Я мог спокойно выдумывать любую историю, потому что был уверен на сто процентов, что дяде уже ничего не грозит, и наша с ним ложь не вскроется.
После этого я вернулся в свою служебную квартиру, где меня встретил Доброхот. Он недовольно окинул меня взглядом исподлобья, после чего заявил:
— Ты опоздал, хозяин. На целый час!
— Спешил со всех ног, дружище, — пытаясь отдышаться, произнёс я. — Где тот домовой, которому я должен помочь?
— Тихоня! — крикнул Доброхот. — Выходи!
Из-за моего «холодильника» появился маленький, едва заметный старичок. Причём едва заметный — это мягко сказано. Он был прозрачным. Будто я не с домовым имею дело, а с призраком.
Странно. Домовые обычно легко переходят в телесную форму.
— Здравствуйте, господин, — сиплым голосом прошептал Тихоня, затем закашлялся, протёр бороду и добавил: — Только вы можете мне помочь. Кажется, я исчезаю. Истончаюсь!
Не успел я задать ему даже первый вопрос, как за моей спиной щёлкнул замок. Кто-то вставил ключ и отпёр мою квартиру снаружи.
Дверь распахнулась, и передо мной появился Евгений Балашов.
— Добрый вечер, Алексей! — улыбнувшись во весь рот, воскликнул Евгений. — Всё, выписали меня!