— Я не мог тебе отказать. Ты же знаешь, — вздохнул он. — Но и ты, Алексей, помог мне снять кандалы. Так что мы в расчёте.
— Я искренне благодарен вам, господин Бахмутов, — вмешался в наш разговор Игорь. — И прошу прощения за то, что вам пришлось пережить из-за меня.
— Извинения принимаются, — недолго подумав, ответил Андрей. — На самом деле я согласился помочь тебе не только потому, что меня попросил Алексей. Я запомнил, каким был твой взгляд в тот день. Ты действовал как зверь, который пытается себя сдержать. Сейчас же взгляд у тебя совсем другой. Вижу, Алексей умеет лечить не только тела, но и души.
В этом он частично прав. Теперь и в самом деле могу. Но для лечения Игоря я использовал куда более сложную схему. Можно сказать, ему помогла реабилитироваться трудотерапия.
— Жаль, что тебя затянуло в эти интриги, — сказал я Андрею. — Надеялся, что ты сможешь посетить мою свадьбу. А она уже совсем скоро. Всего неделя осталась.
— Посмотрим, Алексей, — впервые за эту ночь улыбнулся Бахмутов. — В любом случае, спасибо за помощь. И прости, что оказался по ту сторону баррикад от тебя.
Бахмутов на прощание кивнул Игорю, а затем исчез в палатке князя.
— Поверить не могу, что мне всё-таки удалось выпутаться, — выдохнул Лебедев. — Хороший у тебя друг. На его месте я бы сам себя не пощадил.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся я. — Не будем задерживаться. Поехали в губернский госпиталь. Я даже представить не могу, что там сейчас творится. Разумовский со Швецовым теперь зашиваются. Раненых очень много. Твоя помощь тоже пригодится.
Мы забрали одну из свободных карет. Их около кладбища накопилось очень много! Артур Мансуров и Евгений Балашов всё побросали и ринулись отчитываться перед князем. Думаю, они не обидятся, если мы заберём одну из их карет.
Прибыв в госпиталь, мы тут же наткнулись на Александра Ивановича Разумовского. Взмыленный от пота, он помогал солдатам разгружать раненых бойцов. Игорь сразу же рванул ему помогать, а Разумовский, наконец освобождённый от тяжкого труда, замер, уставившись на меня.
— У нас получилось, Александр Иванович, — сообщил я. — Церкви некротики больше нет.
— Алексей Александрович, — будто не слыша меня, пролепетал он. — Мне больно… больно сообщать вам столь ужасную новость. Но… один из ваших друзей скончался.
Глава 4
Я бы гораздо быстрее смирился с новостью о том, что нам на самом деле нам не удалось победить сектантов и Тёмный бог уже явил себя миру. Даже с лёгкостью воспринял бы тот факт, что Дмитрий Лазарев совсем ополоумел и решил издать запрет на использование лекарской магии в Саратовской губернии.
Но смерть кого-то из моих близких друзей? Нет, быть этого не может. Я ведь готов поклясться, что в тот момент, когда мы с Лебедевым спускались в катакомбы, почти все были на ногах. Исключением были Синицын и Багрянцев. Илья потерял сознание из-за потери крови, а Михаил — вследствие перенапряжения лекарских каналов.
Однако перегрузка магией не могла убить Багрянцева, так как я уже снабдил его препаратами, распределяющими вязкость крови.
Кроме этих двоих без сознания оказались Светлана Бронникова, мастер Захаров и Святослав Березин. Но их я вырубил вместе со всем отрядом Сперанского. Воспользовался обратным витком, причём очень аккуратно.
И готов поклясться, что не мог убить никого из них. Я бы никогда не позволил себе такой оплошности. Это абсолютно невозможно. Я ведь даже врагов стараюсь не убивать, не говоря уже о друзьях. Осторожности в использовании лекарской магии я давно обучился.
Остаётся только один вариант. Илья Синицын. Он был ранен тяжелее всех остальных. Причём прежде, чем я приступил к его лечению, Илья и в самом деле был при смерти.
Я не могу сказать, что хотел бы увидеть в морге губернского госпиталя на месте Синицына кого-то другого. Будь моя воля, я бы вообще не пожелал, чтобы кто-то из моих друзей погибал.
Но Синицын за этот год стал мне ближе всех остальных. Если он и вправду не смог пережить полученные раны… Нет. Рано об этом думать. Для начала нужно самостоятельно взглянуть на тело, о котором говорит Разумовский.
Александр Иванович провёл меня в морг. Мы с ним старались даже не переговариваться лишний раз. На какое-то время я забыл обо всём. Самое главное — разобраться с лежащим под покрывалом телом. Возможно, Разумовский что-то перепутал. Через него только что прошло несколько десятков пациентов. Он запросто мог ошибиться.
— Крепитесь, Алексей Александрович, — подойдя к секционному столу, произнёс он, а затем поднял полотно.