— Нет уж, — помотал головой я. — Этого не случится. Даю вам слово, Василий Ионович, я вас освобожу. Как бы трудно это ни было, в итоге вы окажетесь свободным. Запомните мои слова, хорошо?
— Хорошо! — улыбнулся старик. — Я вам верю, господин Мечников. Всегда верил.
— Отлично, — ответил я. — Тогда пройдёмте со мной. Мы подготовим для вас временное «укрытие».
Я провёл Василия Ионовича к отцу. Объяснил ситуацию. В течение часа Решетову подготовили камеру. Туда перетащили хорошую мебель и всё необходимое для обеспечения комфортных условий.
Пошёл обратный отсчёт. Василий Ионович уверил меня, что Асклепий будет восстанавливаться от одной до трёх недель. Ну, я привык готовиться к любым исходам, даже к самым худшим, поэтому мысленно поставил себе таймер на одну неделю.
За это время нужно завершить все дела и подготовить то, что сможет уничтожить Асклепия. Может, Гигея и будет против столь радикального метода, но я не могу позволить её эмоциям навредить всему человеческому роду.
Остаток дня я провёл с Анной. Так уж вышло, что наше свадебное путешествие омрачилось рядом непредвиденных событий. Но игнорировать их было нельзя, и моя жена это понимала. Однако я всё равно пообещал ей, что мы ещё совершим ряд путешествий, когда этот безумный некротический марафон подойдёт к концу.
Я уже по привычке заправился своим зельем-энергетиком и направился в кабинет Ярослава, чтобы узнать, как продвигается работа.
Вместо приветствия брат вывалил кучу матерных слов. Правда, злился он не на меня, а на Владимира Павлова.
— Работать с ним — это пытка, Алексей! — воскликнул Ярослав. — Не знаю, как ты вообще пришёл к такому решению! Но… Не мне тебя судить.
— Успокойся, Ярослав. Я знаю, о чём ты говоришь. Павлов — безумно сложный человек. Но он очень умён. И его помощь нам понадобится. Просто смирись. Исправить Владимира Харитоновича уже не выйдет. Лучше расскажи, как продвигается наша работа? Уже нашлись добровольцы для тестирования вакцины?
— Да, мы выбрали несколько неблагополучных кварталов. Там как раз вовсю идёт распространение холеры, — ответил брат. — Можем начать работать с ними. Тем временем Павлов выделяет другие бактерии и вирусы для вакцины. Всё делает строго по твоей схеме. У него, конечно, это занимает больше времени, чем у тебя. Всё-таки ты с этим справляешься с помощью магии, а ему приходится использовать технологии… Но мы уже близки к завершению!
— Нет, не близки, Ярослав, — улыбнулся я.
— Э? Не понял. Ты это о чём? — удивился брат.
Я решил пойти дальше. В моём мире было много вакцин, сывороток и прочих иммунологических препаратов. Но с ними росли и сообщества людей, считающих, что вакцины — зло. Их называли антипрививочниками. Как правило, это были люди, которые совершенно не разбирались в медицине, но… у них тоже была своя правда.
Не все прививки были совершенны. Далеко не все. И некоторые из них причиняли людям вред. А потому, как человек носящий фамилию Мечниковых, я решил довести это исследование до идеала.
Мы создадим то, чего не было в моём мире. Идеальную систему.
— Сильно устал, Ярослав?
— Да нет… — пожал плечами он. — А что?
— Тогда собирайся. Едем в академию, — заявил я. — Будем создавать машину, которая спасёт десятки миллионов жизней.
Глава 17
От моего заявления у Ярослава аж глаза на лоб полезли. Могу понять, почему он так удивился. Не каждый день я предлагаю создать нечто столь глобальное. Но эта идея не оставляет меня в покое уже давно.
Первые вакцины мы уже сделали. Сыворотки скоро изготовятся в моих центрифугах — как выделить антитела я придумал. Но… А что дальше?
Допустим, мы введём вакцину от того же вируса гриппа или любой другой инфекции первому добровольцу. Неизвестно, как отреагирует его организм. Стопроцентную безопасность прививок никто гарантировать не может.
Да, такое происходит крайне редко, но всё же нельзя предугадать, у какого человека разовьётся аллергическая реакция на компоненты вакцины. И ведь аллергия — понятие растяжимое.
У одних людей она проявляется появлением сыпи на теле. А у других — анафилактическим шоком с последующим летальным исходом. Нет разницы, в каком мы веке живём — хоть девятнадцатый, хоть двадцать первый. Везде одно и то же!
Ну как может человек сказать, что у него аллергия на тот или иной препарат, если он в жизни его ещё ни разу на себе не использовал?
Такой случай произошёл в прошлом мире с одним моим коллегой. Он работал в районной больнице. У пациентки была выявлена пневмония. Но от госпитализации женщина отказалась, поэтому он назначил ей курс антибиотикотерапии. Пациентка умела самостоятельно выполнять внутримышечные инъекции, поэтому согласилась колоть себе цефтриаксон.