Громадный особняк Мечниковых располагался на окраине города — на юге Санкт-Петербурга.
Я вышел из кареты и прошёл к главному входу, мысленно готовясь к встрече с отцом. В последний раз мы с ним разошлись после громкой ссоры, когда меня и изгнали из рода.
Но всё это время отец всё равно присылал мне письма и беспокоился о моей судьбе. Хоть он и не является отцом лично мне, но я всё равно глубоко его уважаю. Александр Мечников создаёт впечатление тяжёлого, но очень хорошего человека.
— С возвращением вас, Алексей Александрович, — поприветствовал меня пожилой дворецкий, который тут же забрал у меня пальто, стоило мне войти в прихожую особняка. — Нам очень вас не хватало. Вы уж простите, пожалуйста, что я не разговаривал с вами несколько недель перед вашим отбытием в Хопёрск. Так пожелал ваш отец.
— Всё в порядке, — улыбнулся я. — В этом доме слово моего отца — закон. Кстати, где он сейчас? Мне бы хотелось с ним поговорить.
— К сожалению, ваш отец уехал по личному делу. Кто-то из местных графов попросил его оказать лекарскую помощь. Думаю, он вернётся поздно вечером, — сказал дворецкий.
— Поздно вечером? — переспросил Кирилл. — Это хорошо. Я как раз смогу побыть с тобой наедине, Алексей. Хочу кое-что тебе показать.
Кирилл неожиданно оживился. Вся его задумчивость улетучилась, будто и не было той вспышки гнева, которую я увидел после схватки с людьми Юсуповых.
Меня преследует плохое предчувствие. Ярослав читался, как открытая книга. Я понимал все его мотивы, а вот Кирилл оказался не так уж и прост. Он хочет сделать что-то, о чём мы оба впоследствии пожалеем.
Но что?
Я решил тщательно следить за Кириллом. Слуги пригласили нас в обеденный зал и накормили до отвала. Меня чуть не сморило после столь плотного обеда, однако Кирилл не дал мне возможности отдохнуть.
— Пойдём, брат, — сказал он. — Я должен показать тебе кое-что, пока отец не приехал. Это важно.
— А почему мы не можем дождаться отца? — поинтересовался я.
— Потому что это дело касается только нас двоих, — заявил он.
Что ж, я пойду на большой риск, если пойду за ним, но иного выбора у меня нет. Он — мой брат. Один из самых близких людей в этом мире. Если он захочет причинить мне вред, я буду готов.
Однако пока что я не вижу причин, по которым Кирилл может так поступить. Он явно не тот человек, которого могли подкупить какие-нибудь Юсуповы или Мансуровы. Но у него точно есть свои мотивы, которые Кирилл скрывает ото всех — даже от семьи.
Я последовал за братом на улицу — к небольшому каменному зданию, которое располагалось за садом. До меня сразу дошло, что это — склеп. Место, где покоятся все члены семьи Мечниковых.
В какой-то момент я подумал, что это хорошая возможность выяснить, что случилось с моей матерью. Куда-то ведь она должна была исчезнуть!
Однако, когда мы вошли в холодное здание склепа и оказались в центральном зале со множеством вмонтированных в стену могильных плит, я почувствовал знакомые колебания энергии.
В центре зала находилась платформа. Точно такая же, как и у Олега. Лекарский камень, который позволял обмениваться витками с другими целителями.
Не стану лгать, я был готов услышать этот звук. Скрежет металла. Кирилл за моей спиной достал клинок из ножен и направил его на меня.
— Что ты делаешь? — спокойно спросил я.
— Клади руки на платформу, Алексей. Только без глупостей, — твёрдо сказал он.
— И зачем же?
— Ты должен передать мне силу обратного витка, — заявил он.
Глава 19
Я догадывался, что Кирилл хочет провернуть нечто подобное, но не думал, что он решит настолько нагло потребовать от меня отказа от своих собственных сил.
Точно, а он ещё по дороге сюда упомянул, что отцу следовало забрать у меня всю магию. Видимо, как раз ритуальная плита и имелась в виду. Раздать мои витки братьям — вот, как он видел наиболее справедливый исход моего изгнания.
— И по-твоему, вот это — честно? — нахмурился я. — Наставлять на собственного брата оружие? Угрожать и…
— Мы братья лишь по крови, — заявил он. — Родовой связи у нас больше нет. Ты — не член нашей семьи, Алексей. Уже больше не дворянин. Поэтому я могу себе это позволить.
Что-то здесь не так. Ранее он всегда говорил чётко, монотонным спокойным голосом. А сейчас его переполняют эмоции, челюсть предательски дрожит, вынуждая заикаться. Во всём этом читается неуверенность. Будто он сам с собой не согласен, но что-то заставляет Кирилла так себя вести. Либо чья-то воля, либо внутренние убеждения, которые столкнулись с какой-то несостыковкой в его же мыслях.