Окончательно закрепив в Синицыне эти мысли, я направился в кабинет Сеченова, который всё это время сидел и молча сверлил взглядом стену.
Иван даже не сразу опомнился, когда я зашёл.
— Всё в порядке, Иван? — поинтересовался я.
— Ну ты и… дал жару, Алексей, — вздохнул он. — Вот теперь у меня точно нет никаких активных проектов. Всю мою лабораторию для подготовки пенициллина можно сжигать. Я подозревал, что ты тоже готовишь антибиотик. Но и подумать не мог, что у тебя в планах целых два!
— Теперь это уже не важно, — сказал я. — Наша с тобой маленькая война подошла к концу. Теперь мы союзники. И да, сжигать пенициллы не нужно. Я выкуплю у тебя их. Пригодятся на заводе. Согласен на такой расклад?
— Да, так будет более рационально, — кивнул он.
Сеченова обуревала смесь двух эмоций. С одной стороны, он был разочарован, расстроен из-за своего поражения. Но в то же время я видел толику восхищения в его глазах. Ему уже не терпелось приступить к совместной работе со мной. Всё, как я и планировал.
Сначала предложил ему сотрудничество, затем закрепил свой авторитет патентом двух антибиотиков и тем самым только увеличил его желание работать со мной.
— А теперь перейдём к делу, — поставив стул напротив Сеченова, произнёс я. — У меня есть идея, как выделиться на фоне Павлова. Да, он создал великолепную связку препаратов. Она поможет огромному количеству людей. Но! Догадываешься, в чём кроется это «но?»
Сеченов задумался и уже через минуту выдал свой вариант.
— Нельзя сказать наверняка, когда у человека развивается язвенная болезнь. Её можно спутать с гастритом, панкреатитом и рядом других острых заболеваний желудочно-кишечного тракта, — заключил он.
— Именно, Иван! — воскликнул я. — Язвенную болезнь чаще всего выставляют уже после вскрытия. Такому пациенту лекарства вряд ли помогут, верно? А вот если бы мы могли гарантированно определять наличие этого заболевания у живого человека. Уметь отличать его от других болезней… Представляешь, чем бы стало такое открытие?
— Оно будет куда более фундаментальным, чем сами лекарства от язвенной болезни, — восторженно улыбнулся Сеченов. — Так что у тебя за идея, Алексей?
Я выдержал короткую паузу, чтобы раззадорить интерес Сеченова, а затем произнёс:
— Эндоскоп!
— Эндо… скоп? — не понял Иван.
Почему-то в этом мире и его до сих пор не создали. А между тем, это невероятно полезный инструмент. Именно с помощью него можно осматривать пищевод, желудок и двенадцатиперстную кишку. В будущем эта процедура будет называться фиброгастродуоденоскопией или просто ФГДС.
Этот аппарат должен был создать ещё в 1806-ом году Филипп Боццини. Правда, его руками изобретён световод — предшественник эндоскопа. Мы же с Сеченовым постараемся создать более совершенный инструмент.
— Смотри, Иван, эндоскоп — это тонкая трубка, которая заводится человеку в горло, а затем проходит в пищевод и желудок. С помощью неё можно осмотреть органы ещё при жизни человека и выставить окончательный диагноз, не гадая при этом. Понимаешь?
— Слушай… Это, конечно, хорошая идея, но согласится ли человек проглотить такое? Уверен, пациентов будет сильно тошнить, — догадался он.
— Верно подмечено. Процедура будет не из приятных, однако есть несколько способов, как облегчить страдания больного во время этой манипуляции, — ответил я. — Используем запатентованный мной анестетик. Им можно обработать глотку, чтобы отключить рвотный рефлекс. В самом крайнем случае, если человек ни в какую не может проглотить эту трубку, его можно вводить в лекарственный сон. Другими словами, за этим изобретением — будущее!
— Заинтриговал, — кивнул Сеченов. — Я в деле, Алексей. Когда будем начинать?
— Я сегодня же закуплю все необходимые детали и можем приступать этим вечером, — ответил я. — За детали рассчитаешься потом. Пополам поделим итоговую сумму. Просто пока что сложно сказать, получится ли у нас создать его с первого раза. У него довольно хитрая структура. Нас ждёт очень тонкая работа.
Однако, если учесть, что мы оба дали клятву лекаря, то нам будем гораздо проще сделать это вдвоём. Я точно помню, что лекарская магия направляла меня каждый раз, когда я сомневался в структуре инструмента. Рука чуть ли не сама по себе готовила чертежи и схемы моих проектов.
Подозреваю, что в этом деле мне помогала Гигея. А если мы приступим к работе вместе с Сеченовым, значит, у нас будет двойная божественная поддержка. А учитывая тот факт, что Гигея и Подалирий по какой-то причине недолюбливают Махаона, у них тоже будет больше мотивации помочь своим избранникам обогнать Владимира Павлова.