— Ну и… Упёртый же ты, Мечников! — обиделась она. — Если я взойду на уровень выше, то ты сам достигнешь божественного уровня. Вот и всё.
Она поджала губы, отвернулась от меня и тут же исчезла.
Я с трудом сдержал смешок. Да уж, досталась же мне богиня-покровительница. Но, думаю, я смогу с ней совладать. Рано или поздно мы найдём общую точку интересов и будем сотрудничать, как единое целое.
Божественный уровень, значит? Интересно, что он мне даст, если я до него дойду.
Но об этом имеет смысл задуматься позже. Пока у меня и без игр богов хватает проблем. Я направился спать, чтобы хоть немного восстановить силы перед следующим рабочим днём.
На следующее утро я обнаружил, что Сеченов вновь пытается догнать меня, но не может. За его спиной висит сумка, которая мешает ему двигаться.
— Подожди, Алексей! Ну остановись ты хоть на минуту, — промычал он. — Ух… Видишь же, что я тебя догнать не могу!
— Что это ты с собой тащишь? — поинтересовался я.
— Как это — что? — хмыкнул он. — Наш эндоскоп. А вдруг кому-то из пациентов сегодня понадобится осмотреть желудок?
И то верно.
Однако как только мы пришли в амбулаторию, перед нами предстала на редкость удивительная картина.
Тишина, пустота. Никого…
Пока что не пришёл ни один пациент. Странно, а обещали большую нагрузку, что даже Синицын задержался с увольнением…
— Похоже, зря ты тащил наш аппарат, Иван, — сказал я. — Судя по количеству пациентов, нам сегодня удастся отоспаться прямо на рабочем месте.
— Жуть какая-то… — услышал я стон Эдуарда Семёновича Родникова, вошедшего в здание амбулатории. Лекарь держался за живот и морщился так, будто испытывал адские муки. — И почему лекари обязаны работать, несмотря ни на что? Приветствую вас, господа! — Родников добродушно улыбнулся. Однако улыбка очень быстро сползла с его лица. — А чего это вы… смотрите на меня так? Будто хищники какие-то…
Мы с Сеченовым переглянулись, а затем схватили Родникова за плечи и потащили в смотровой кабинет.
— Что вы делаете⁈ — воскликнул Родников.
— Крепитесь, Эдуард Семёнович, будете сегодня работать на благо лекарской науки! — воскликнул я.
И в этот момент Сеченов с блеском в глазах достал из своей сумки трубку эндоскопа.
Глава 7
— Господа, то, что вы пытаетесь сделать — это незаконно! — кричал наш коллега Эдуард Родников, когда мы тащили его в смотровой кабинет. — Вы не можете так со мной поступить! Нет… Я даже не знаю, что вы хотите со мной сделать!
— Эдуард Семёнович, — спокойно сказал я. — Сегодня тот самый день, когда вы можете войти в историю как первый человек, которому сделали фиброгастродуоденоскопию!
— Что… Что-что сделали⁈ — ещё больше испугался он. — Не знаю, что это значит, но я к таким экспериментам не готов!
— Это будет не больно! — уверил его Иван Сеченов.
— Почти, — поправил я.
— Никакого дискомфорта! — продолжил лгать мой напарник.
— Нет, я бы сказал, что совсем не больно, но очень дискомфортно, — вступил в спор с Сеченовым я.
— Так, всё! Хватит! — не выдержал Родников. — Я глубоко уважаю вас обоих. Читал статьи о ваших изобретениях, слышал отзывы от пациентов. Сначала я глубоко проникся вашими трудами, Алексей Александрович, а вскоре понял, что Иван Михайлович вам почти не уступает. Но… Господа, сжальтесь. Объясните хотя бы, что вам от меня нужно!
— Вам прямо или завуалированно? — поинтересовался я.
— Давайте для начала второй вариант, — прошептал он.
— Мы хотим исследовать ваш пищевод, желудок и двенадцатиперстную кишку на наличие патологических процессов, — произнёс я.
— Так… — Родников с трудом сглотнул сухой ком. — А если прямо?
Сеченов вновь вытащил из сумки рабочую трубку эндоскопа и произнёс:
— Мы собираемся затолкать это в вашу ротовую полость прямиком до кишечника!
Я заметил, как глаза Эдуарда Семёновича закатились, и он начал падать на спину. Мы с Сеченовым одновременно подхватили нашего коллегу за плечи и влили в него немного лекарской магии, чтобы привести в чувство.
— Обязательно было говорить ему это настолько прямо? — шикнул я на Ивана.
— Мне кажется, ему стоит понимать, что мы хотим с ним сделать, — ответил Сеченов. — В противном случае он рассудка лишится, когда мы начнём проводить эту манипуляцию. Я её, если честно, и сам побаиваюсь!
— Что со мной было? — промямлил Родников. — Сколько я спал?