Отлично! Так мы их живо переубедим. Но нужно пройтись по фактам.
— Дело в том, что мастер Захаров не мог совершить нападение на нашего государя, поскольку он всё это время работал в Саратове и никуда не выезжал. Это мы точно можем сказать, поскольку следили за его работой через знакомых, чтобы заключить задуманную нами сделку, — произнёс я. — А обвинять его в продаже кристаллов террористам, не имея на то никаких оснований… Вам не кажется, что это перебор?
— Полностью с вами согласен, господин! — крикнул мне Захаров. — Я буду писать жалобу. Унтер-офицер ещё мне заплатит за то, что вы разгромили мою мастерскую!
Я жестом попросил Захарова замолчать. Нечего провоцировать городовых после того, как мы с Сеченовым с таким трудом их успокоили.
— Вы изъясняетесь очень логично, — согласился городовой. — Но… Нам нужно его забрать.
Он уже начал путаться в своих аргументах. Сам не понимает, зачем ему это нужно. Вернее, понимает, но объяснить не может, поскольку причина для ареста именно та, о которой я подумал изначально.
Им просто нужно выполнить план, чтобы получить премию. А против такой мотивации у меня есть стопроцентный аргумент. Я попросил одного из полицейских отойти для разговора наедине.
— Позволите? — я просунул руку в свою сумку, затем достал оттуда кошель и отдал его полицейскому. — Двадцать пять рублей в качестве компенсации неудобств с мастером Захаровым. Пойдёт такой расклад?
Мой собеседник тут же поспешно спрятал переданный ему мешок в свой карман. Однако предварительно его взвесил, чтобы определить, не обманул ли я его с суммой.
Эти деньги я специально отложил для покупки кристаллов. Но если не заплатить городовым, то и кристаллов мы не получим.
— Устроит, — кивнул он. — Однако, если выяснится, что Захаров всё же поддерживает восставших, мы и вас найдём — учтите.
— Даю слово, что поговорю с мастером сегодня же и если пойму, что он предал императора, лично притащу его в ваш участок, — сказал я.
Городовой кивнул, после чего отдал приказ:
— Снимите наручники с Захарова. Очевидно, мы допустили ошибку.
Конечно, он согласился только потому, что мы надавили на него магией. Иначе договориться было бы гораздо сложней.
— Разумеется, вы её допустили, — тихо проворчал мастер, потирая освобождённые запястья.
Я вновь показал ему указательный палец, принудив к молчанию. Как только полицейские, пару раз оглянувшись, покинули улицу, я повернулся к Захарову и произнёс:
— Предлагаю продолжить разговор там, где нас никто не услышит. Пригласите нас в свою лавку?
— Было бы куда приглашать! — вздохнул он. — Всё размолотили, ублюдки! На этот раз даже хуже, чем в прошлый…
— А у вас уже был подобный инцидент с городовыми? — поинтересовался я.
— Вот об этом точно стоит поговорить внутри. Пройдёмте, господа, — сдержанно поклонился он. — Похоже, я ваш должник.
Мастер провёл нас в свою лавку. Мы с Сеченовым аккуратно переступили через осколки разбитых окон, затем прошли через длинный коридор в комнату, которая была полностью изолирована от внешнего мира. Там Захаров зажёг небольшую магическую лампу, затем запер дверь, услужливо указал нам на мягкие кресла, и лишь когда мы с Сеченовым уселись — сам приземлился на жёсткий табурет и произнёс:
— Честно говоря, затрудняюсь даже предположить, чем заслужил такую помощь от двух незнакомцев. Но, как мне кажется, для начала нам стоит представиться друг другу, прежде чем мы продолжим разговор. Максим Владимирович Захаров. К вашим услугам.
— Меня зовут Алексей Александрович Мечников, — представился я. — А это мой коллега Иван Михайлович Сеченов. Формальности соблюдены, теперь перейдём к делу, мастер Захаров. Как вы поняли, я городовому не солгал. Поэтому скажите прямо: вы имеете отношение к восстанию против Николая Первого? Сразу оговорюсь, лгать мне не стоит. Я прекрасно вижу, когда люди лгут.
— Более того, у нас с господином Мечниковым достаточно сильная магия, чтобы задержать вас или даже убить, — пригрозил ему Сеченов.
— Господа, успокойтесь, — вздохнул Максим. — Это — полный бред. Вы уже сами должны были понять, что меня арестовали из-за клеветы. Из-за самого обычного доноса. Скажу прямо — мне плевать на Николая Первого. Кто бы ни сидел на месте нашего правителя, меня это совершенно не касается. У меня нет титула. Мой отец был сапожником, а мать кухаркой. Просто так уж вышло, что у меня пробудилась способность слышать пение кристаллов.