— Двадцать четыре года, — сказал Лев.
— Приличный срок, чтобы привыкнуть к своему общему телу, — сказал я. — Прежде чем вы покинете амбулаторию, я бы хотел дать вам один непрошеный совет.
Хотя этот совет напрямую связан с медициной. Вот только не с телом, а с умом. Вопрос психиатрии.
— Конечно, Алексей Александрович, — хором ответили братья. А затем Лев добавил:
— Вы выполнили нашу просьбу, и мы готовы принять любой совет.
— Хоть вы и хотели разделиться, — начал я, — но я крайне не рекомендую вам разделяться ещё дальше. Какое-то время продолжайте быть рядом друг с другом. Не отдаляйтесь. Если хотите в дальнейшем дистанцироваться, начинайте делать это постепенно, но только через месяц. Не раньше. Иначе вам станет очень плохо.
— В каком плане «плохо»? — не понял Вальдемар.
— Вы будете испытывать сильный душевный дискомфорт. Уверяю вас. Послеоперационные раны заживут практически моментально, а вот разрыв двух тел придётся принимать долго. Даже если вы его и желали.
Братья Свитневы приняли мой совет, но никак его не прокомментировали. Подозреваю, что они и вовсе не поняли, что я имел в виду. Но если они решат не следовать моим рекомендациям, понимание к ним всё равно придёт. Но гораздо позже.
Дело в том, что два человека, связанных друг с другом романтическими или родственными связями, часто переживают выработку гормона окситоцина. Причём вырабатывается он только в присутствии близкого человека. Такое чаще всего наблюдается в семейных парах, которые живут совместно уже более пяти лет. Порой чувства в таких семьях угасают, но формируется новая крепкая связь. Окситоциновая. Она отвечает за чувство доверия и близости.
Но речь не обязательно должна идти исключительно о романтике. Такая же связь имеется между родителями и детьми. Иногда между братьями и сёстрами.
А уж в данной ситуации она имеется стопроцентно. Ведь эти двое долгое время существовали как единый организм. Есть, пить, спать, даже в туалет ходить — всё вместе. Может, братья и спорят постоянно, но они пока что даже не осознают, насколько тяжело им придётся, если прямо сейчас, к примеру, они разъедутся по разным городам.
Да поначалу им будет тяжело даже в соседних комнатах находиться. Психика — очень тонкая и неосязаемая структура. С ней лекарской магией не поработаешь.
Как только Свитневы передали приличную сумму денег нашему главному лекарю, «кучер» Апраксин увёз их назад — в Сердобск.
У меня осталось лишь одно дело в амбулатории. Пора подвести итоги обучения среднего лекарского персонала. Я велел Юрию Сапрыкину, Анне Елиной и Игорю Лебедеву пройти в наш зал для совещаний. А сам специально задержался, чтобы переговорить с Василием Ионовичем Решетовым и другими терапевтами.
Решетов очень тепло отозвался об Анне. Сказал, что такой помощи он за долгие годы работы ещё ни разу не получал. Остальные терапевты тоже не стали сдерживаться и похвалили Сапрыкина за то, как грамотно он распределял пациентов.
А Игоря Лебедева я уже и сам оценил. Пиромант вопреки своим деструктивным способностям и длинному списку когда-то убитых им людей начал полноценную деятельность врача. Именно врача — образованного человека без лекарских способностей.
На наше собрание пришёл Иван Сергеевич Кораблёв, которому я предварительно передал все результаты итогового экзамена.
— Итак, друзья, — обратившись к моим ученикам, начал он. — Хотя нет. Я бы даже сказал, что с этого дня могу назвать вас коллегами. Пару месяцев назад Алексей Александрович подошёл ко мне с очередной, не постесняюсь этого слова, безумной затеей! Но как оказалось, из трёх совершенно не подготовленных молодых людей вышла прекрасная команда помощников лекарей, которые смогут поддержать нас в трудную минуту.
Мои ученики попытались зааплодировать, но Кораблёв сдержал их жестом руки. Потому что речь ещё была не закончена.
— Именно по этой причине, начиная с завтрашнего дня, вы будете официально устроены в мою амбулаторию, — сказал Иван Сергеевич. — Пока что я буду платить вам из своего кармана, но в ближайшие дни моё прошение должен принять орден лекарей. Если должности медбрата, медсестры и врача утвердят, вы станете частью нашего лекарского сообщества уже на уровне Саратова.
Кораблёв замолчал, но никто не спешил аплодировать, поскольку главный лекарь всё ещё держал руку поднятой. Он лишь обдумывал, как правильно выразить свою мысль.
— Прежде, чем вы начнёте ликовать и праздновать столь ценное достижение, коллеги, — продолжил он. — Я бы хотел сказать, что за это вы должны благодарить не меня. Я лишь в очередной раз пошёл на поводу у юного господина Мечникова. На деле же именно Алексей Александрович дал вам возможность пробиться сюда. Что ж… Вот теперь можете аплодировать.