— От наркотической зависимости. Как раз тот, который я хотел сделать в течение марта или апреля месяца, — перебил его я. — Любопытное совпадение. Да ты будто мысли читаешь, Володь.
— Нет, — рассмеялся он и вновь почесал затылок, строя из себя дурачка. — Какой там! Таких способностей у меня нет.
Я откинулся на спинку кресла, тяжело вздохнул и наконец произнёс:
— А я уж было подумал, что Махаон тебе и чтение мыслей даёт, Володька. Обошлось… Тогда бы мне точно пришлось туго с тобой.
Он вновь замер. В глазах пронеслись десятки эмоций. Страх, гнев, удивление. Он понял, что его раскрыли. Но всё ещё надеялся, что ему удастся меня обмануть.
— Кто-кто даёт? — улыбнулся он. — Не понимаю, о чём вы говорите, Алексей Александрович.
— Вот и сломалась вся твоя тактика. Теперь твоя актёрская игра уже не выглядит столь убедительно, — сказал я. — Что ж, из всего разговора вы сказали мне правду всего один раз, Владимир Харитонович. Только имя. Всё остальное — ложь. Но, стоит отметить, план у вас был любопытный. Долго вы его с Махаоном создавали, господин Павлов?
На этом игры закончились. Он резко исправил осанку, изменился в лице и уселся ровно, гордо задрав подбородок. Никакой магии, но этих простых телодвижений хватило, чтобы превратить крестьянина Володьку в господина Павлова.
— А вы не такой уж и дурак, как я думал, господин Мечников, — улыбнувшись одним лишь уголком рта, произнёс он. — Быстро сообразили. Только ваши информаторы работают чересчур медленно. Могли бы давно меня обнаружить.
— Что ж, радует, что вас обнаружили через несколько дней, а не через месяц, — заключил я. — А теперь самое время рассказать, какого чёрта вы забыли на моём заводе? Вам в Санкт-Петербурге плохо работалось? Мне, конечно, льстит, что вы променяли столичные предприятия на мой завод, но всё-таки…
— Я не собираюсь перед вами отчитываться, — улыбнулся он. — Я ведь устроился сюда официально. Документы у меня тоже настоящие.
— Да ну? А мне что-то подсказывает, что вы предъявили господину Синицыну подделку. Или «Павлов» — это ваш псевдоним?
— Нет, — помотал головой он. — Илья Андреевич мои документы банально не проверил. Представляете? Посмотрел на меня, сделал вывод, что я — обыкновенный оборванец. И всё. На слово поверил, что я — Володька Иванов.
Ну, Синицын! Могу понять, почему он был таким невнимательным. Как раз примерно в это время я лишил его дозы, и он начал страдать от абстинентного синдрома. По-хорошему стоит с ним обсудить, как так вышло, что он вообще влез в эту историю с наркотическими растениями.
Но сейчас точно не до этого.
Передо мной сам Владимир Харитонович Павлов. Вот уж не думал, что он явится в Хопёрск. От Сеченова такое ожидать было можно. Но Павлов с Махаоном всегда действовали скрытно. Вот благодаря своей скрытности они и пролезли прямо на наш завод.
И самое главное — об этом не знала даже Гигея. Она ведь сказала мне, что Махаон затих. Да и я заметил, что Павлов резко прекратил производить новые препараты и изобретения. Теперь понятно, что они затеяли.
Вот только зачем? Какой смысл? Банально хотели устроить диверсию? Разрушить завод изнутри? Слишком мелочно. На его месте я бы на такое не пошёл. Есть иная причина, я в этом уверен.
— Что ж, Алексей Александрович, раз уж вы меня раскрыли, я, пожалуй, уволюсь с вашего предприятия. А поскольку я являюсь дворянином, одобрения вашего для ухода мне не потребуется. И да, плату за три дня работы тоже можете мне не выдавать. Как-нибудь переживу, — усмехнулся он и неспешно поднялся со стула.
— Уже уходите? — спокойно спросил я. — А я рассчитывал, что мы с вами поговорим по душам. Так хотелось послушать, зачем вы вообще проникли сюда. Буду честен, ваши намерения — для меня загадка. А вот личность я вашу сразу определил, как только мне сказали, что кто-то начал производить здесь новые лекарственные препараты.
Павлов ничего не ответил. Лишь самодовольно ухмыльнулся и прошёл к двери. Затем дёрнул ручку и… обнаружил, что дверь заперта с обратной стороны.
— Куда-то торопитесь, Владимир Харитонович? — поинтересовался я.
Павлов так и замер около двери. Продолжал настойчиво дёргать ручку, но та не поддавалась. Синицын всё сделал ровно так, как я и просил. Завёл его и тут же аккуратно запер дверь.
— А вот это вы сделали зря, Алексей Александрович, — затрясся Павлов. — Вы меня не имеете права удерживать здесь насильно.
Голос его был спокойным, но по жестикуляции и трясущимся конечностям я понял, что Павлов разнервничался. И не на шутку. Он — хороший актёр, великолепный игрок в прятки. Но в прямом столкновении, похоже, у него начинают играть нервишки.