«Знаю я это опасное. Видела!» - неприятный холодок прошел по спине.
- Так что ты говоришь, у них кипишь в стае? – зондирую почву дальше.
- Кипишь? Здорово! Ки-пи-шшь. Какое словечко. Надо взять на заметку. Где услыхала?
Я собралась что-то промямлить (надо же так впросак попасть!), но брат уже дальше закидывал меня информацией.
- Веришь – не знаю. Сам не видел. Цураш рассказывал своим. Я в это время под кустом прятался. С его шеей он далеко видит, но все равно толком не понял. Потеряли что-то. Сузби была в ярости.
«Наверное, речь идет о жирафе», - сориентировалась я, но решила пустить пробный шар.
- Четыре ноги и длинная шея, а мозгов – с детеныша суриката.
- Во-во, точно, сестренка! Цураш в чистом виде. Да и все его семейство умом не блещет.
Сиам успел и поговорить, и лапы очистить, и теперь решил утолить жажду. А я ведь тоже так и не напилась, поэтому и присоединилась. За компанию. Но теплая вода не утоляла жажду. О ее чистоте и гигиене самого процесса я старалась не думать, чтобы не навлечь на себя какую-нибудь дизентерию. Пила и думала о другом - обо всем услышанном.
Краем глаза заметила нервно дернувшиеся усы брательника. Недоуменно проследила за его взглядом: «Оп-па!» С незаинтересованным видом к нам подплывал неизвестно откуда взявшийся аллигатор. Нежное третье веко крокодила застенчиво прикрывало его интерес к нашим персонам.
«Еще слезу бы пустил», - подумалось почему-то.
- Уходим, - буркнул, вздыбивший шерсть братик. Его темная полоса вдоль хребта сейчас была хорошо видна. Хвост нервно дергался. Он неторопливо, «держа морду», отступил от берега и направился в сторону кустарников. Мне дважды говорить не пришлось. Даже, если и не напилась, то уже перехотелось. С гордо поднятой головой и мордой «истинной леди», неторопливо шла за Сиамом, готова в любой момент сбежать.
Глава 2
Шумно выдохнули оба метров через тридцать. Удобно устроились под ветвями молодой, разросшейся вширь акации. Обретение брата, как ни крути, было мне на руку.
- Испугался? – решила немного разрядить обстановку. – Ты мой маленький.
- И ничего не маленький, - завелся с пол оборота братишка. – Каких-то десять минут не в счет.
«О-па, больная мозоль», - картина маслом «найдите десять различий». Но вслух мудро промолчала. Мало ли, какие выражения здесь не в быту. А еще говорят, зоопсихология – тяжелая наука. Да здесь параллели везде.
- А, вообще, ты права, поймал мандраж, - сознался мой «немаленький» брат. – Циал на днях зебренка утянул под воду. Зиф еле-еле Акат в табун увел: все возвращалась, звала. Зиф ее и пинками гнал, и кусал, а она никак уходить не хотела… Сам видел… Теперь Циал месяц должен быть сыт, но кто знает, что у него на уме…
Братик с остервенением стал вылизывать мне холку. От такого напора я растерялась. Но возразить не успела. Напряжение у Сиама спало, и вылизывание стало бережным и размеренным. Глаза сами закрылись от удовольствия. Возмущаться перехотелось. Где-то в груди зарождалось довольное урчание.
- Я скучал по тебе, принцесса. Это ведь наше первое длительное расставание. А ты? Скучала?
- Угу, - утвердительно мурлыкнула моя звериная сущность. Я разомлела. Еще никто и никогда не называл меня принцессой. Сейчас я готова была расцеловать этого зверуна, подарившего мне столько удовольствия. Его шершавый язык теперь перешел к морде лица. Меня охватила такая нега, что я не заметила, как уснула.
Проснулась, выспавшаяся и довольная жизнью. Рядом посапывал Сиам. В груди разливалось приятное тепло, я наклонилась и лизнула брата по холке.
- Силин… вот тут, за ушком еще… - бормотал он во сне.
Лизнула за ушком – он заурчал громко и бархатисто, так и не проснувшись. Щемящая нежность вытеснила чувство настороженности. Я аккуратно положила голову ему на шею: «Как приятно иметь родственную душу в этом странном чужом мире». Память неожиданно подбросила хмурящееся лицо аллари. На меня смотрели темные глаза, белые волосы развевались на ветру. Захотелось попробовать эти волосы наощупь… Так, какие-то мысли не те. Совсем не те. Он, вообще, меня здесь бросил. Отмахнулась от мыслей. Бархатное мурчание брата успокаивало. До утра оставалось еще несколько часов. Голова медленно тяжелела. Тихо подобралась дремота, унося меня в блаженное море сна.
Утро настало предсказуемо внезапно: мы не ждали, а оно пришло. Этой ночью я не замерзла. Упорно прижимающийся ко мне брат был горяч, как печка. А громкое грудное урчание – лучше всякой колыбельной. Просыпаться не хотелось. Категорически. Я хваталась за ускользающий сон, но громкий зевок рядом разбудил в один момент. Моя звериная часть чуткостью не пренебрегала.