– Что я тебе сделал? – заорал я, когда мне, в конце концов, надоело, что меня всё время шпыняют.
Я же всего лишь пытался сориентироваться во времени и пространстве. Я не пытался устраивать революция. Мне было бы достаточно простого человеческого обращения.
– Почему ты меня ненавидишь? – задавая вопрос, я резко обернулся и посмотрел в надменное лицо своего конвоира.
Я хотел ответа. Я ждал полсекунды. А потом меня ошеломил бескомпромиссный удар в пах.
Я согнулся и захрипел. Не обращая внимания на мои звуки, хрупкая, но сильная женская рука схватила меня за ухо и развернула в нужном направлении.
– Шагай! – потребовала девушка в светло-синем комбинезоне, – Не трать мое время.
Что ж, пришлось подчиниться. Превозмогая острую болевую пульсацию в паху, я чудом добрался до желтой двери.
– Дзын! – раздалось за дверью.
И дверь сама собой отворилась.
На этот раз я не стал ждать ускорения извне и сам переступил через порог. Так я оказался в ещё одном новом помещении.
В этом случае не было монотонности и четких очертаний. Было лишь общее серое впечатление. Да и комнатой собственно назвать это помещение не поворачивался язык.
Скорее закуток. Скромный закуток. Слепая кишка ещё одного коридора.
Дверь за спиной закрылась со щелчком. Мы сделали несколько шагов. Я осмотрелся. Глаза наткнулись на большой металлический люк с задвижкой, что выглядывал из мозаично отстроенной кирпичной стены: были там красные, коричневые, чёрные и серые кирпичи. С двух сторон от люка были установлены металлические стеллажи серой покраски. Их полки были заставлены коробками и свертками.
– Раздевайся!
Приказ меня удивил. Я вопросительно посмотрел на девушку в светло-синем комбинезоне.
– Зачем? – спросил я.
Вместо ответа я увидел, как замахнулась рука. В ней неожиданно появился тонкий металлический прут чёрного цвета.
– Хорошо, – испуганно произнёс я, отступив на шаг от угрозы.
Происходящее было для меня в новинку. Я всё ещё надеялся на то, что скоро окажусь в мягкой уютной камере заключения и буду вести неторопливые экзистенциальные беседы с милой старушкой и её чудной собачонкой. Однако надежда таяла на глазах.
Молодая особа женского пола смотрела на меня с ненавистью и презрением. Её худые руки упирались в худые бока. А огромный чёрный ботинок на правой ноге отбивал чечетку выжидания.
– Мне ещё долго ждать или как?
Моя рука нехотя начала расстёгивать пуговицы на рубашке. Глаза всё ещё пытались поймать что-то человеческое во взгляде обозлённого человека. Они хотели верить, что такое поведение и такая ситуация на самом деле шутка или хотя бы розыгрыш.
Но нет, игра желваков на спазмированном лице продолжалась. И похоронный ритм правого ботинка не прекращался.
Я снял рубашку, ремень, брюки, остался в носках…
– Снимай всё!
Я был не против, но в других обстоятельствах. К тому же приказной тон не добавлял романтики. Но я подчинился. Я уложил все свои вещи рядом с собой на холодный бетонный пол. Затем я снова посмотрел в глаза молодой особе.
– Ты отвратителен, – раздраженно произнесла она.
Видимо ей очень хотелось что-то сказать. Да и мой ищущий объяснений взгляд требовал слов. Но получилось не очень. Это были не те слова, которые мне хотелось услышать.
– Неужели?
Мне стало смешно. Глупо, конечно, но что я мог поделать со своим цинизмом. Женщина хотела обнажить меня и мои чувства. Женщина получила желаемое.
– И что же конкретно тебя бесит в моем теле?
Я говорил и следил за её лицом, следил за её реакцией…
– Может то, что даже вся ненависть мира не сможет затмить твоё желание подойти ближе и погладить мое тело, взять в руку мой член, встать на колени и поцеловать его с той испепеляющей гаммой чувств, что в данный момент прячется под покровом сучей обозлённости?
– Нет!!!
Я сказал, что думал. И я поплатился за это.
– Нет! Нет! Нет!
Она не смотрела. Она била, не целясь. Я же не пытался понять, старался закрыться от ударов прута руками.
Ударов было немного. Всё-таки била женщина. Она быстро устала. Но истерика не прекратилась. Были сверкающие молниями глаза, вздыбленные волосы, прыжки на месте, странная жестикуляция…
– Мразь…, – вырвалось из искривлённого рта.
Злость мешала ей говорить, не позволяла подбирать нужные слова. А я следил за ней в скрюченной защитной позе и нервно гадал: что же дальше?
– Свиньи… И этот ваш отвратительный запах!..
Ещё мгновение и вот в её руках все мои вещи, скомканные в одно (даже дорогая красивая обувь). Она толкнула меня, подбежала к люку, сдернула задвижку, распахнула дверцу. Там внутри пылал живой огонь.